JК
Гроза над лагуной :: Коршунов Евгений Анатольевич
Страница: 31 из 125Лопасти фена — огромного вентилятора — гудели под потолком, заглушая шедший за столом негромкий разговор.
Хор и Майк задержались у входа на веранду всего на несколько секунд, но Майку они показались вечностью.
Елена… Теплая волна нежности вдруг поднялась в его груди, и он забыл, зачем он здесь, забыл, что на нем нелепая пестрая куртка и тяжелые солдатские башмаки, что в руках у него автомат «узи», а на брезентовом поясе граната.
А девушка, как завороженная, слушала Евгения.
Каждый год, когда он приезжал сюда, в Габерон, она заставляла его часами рассказывать о Москве, о Советском Союзе, о друзьях, о Московском метро, о том, что едят люди в России, как одеваются.
Отец иногда говорил с нею о России. Обычно разговор об этой стране начинался случайно — и всегда после разговора об их родине — Греции.
В школе любимым поэтом миссис Робсон был Байрон, и, когда она читала стихи мятежного лорда, она всегда смотрела на Елену.
— Он погиб в Греции и за Грецию, — любила повторять директриса, гордо вскидывая строгое, тщательно ухоженное лицо.
Елена как-то еще в начальных классах рассказала об этом отцу. Он нахмурился, некоторое время молчал, потом вздохнул:
— Да, Байрон погиб за нашу свободу. Зато в сорок четвертом англичане…
Он оборвал фразу и ласково потрепал волосы дочери:
— Тебе незачем об этом думать. Слушай лучше о «мамми Уота» — Катарвири…
Потом Елена, уже повзрослев, поняла, что отец ненавидит Англию. Она не спрашивала почему.
Хор и Майк задержались у входа на веранду всего на несколько секунд, но Майку они показались вечностью.
Елена… Теплая волна нежности вдруг поднялась в его груди, и он забыл, зачем он здесь, забыл, что на нем нелепая пестрая куртка и тяжелые солдатские башмаки, что в руках у него автомат «узи», а на брезентовом поясе граната.
А девушка, как завороженная, слушала Евгения.
Каждый год, когда он приезжал сюда, в Габерон, она заставляла его часами рассказывать о Москве, о Советском Союзе, о друзьях, о Московском метро, о том, что едят люди в России, как одеваются.
Отец иногда говорил с нею о России. Обычно разговор об этой стране начинался случайно — и всегда после разговора об их родине — Греции.
В школе любимым поэтом миссис Робсон был Байрон, и, когда она читала стихи мятежного лорда, она всегда смотрела на Елену.
— Он погиб в Греции и за Грецию, — любила повторять директриса, гордо вскидывая строгое, тщательно ухоженное лицо.
Елена как-то еще в начальных классах рассказала об этом отцу. Он нахмурился, некоторое время молчал, потом вздохнул:
— Да, Байрон погиб за нашу свободу. Зато в сорок четвертом англичане…
Он оборвал фразу и ласково потрепал волосы дочери:
— Тебе незачем об этом думать. Слушай лучше о «мамми Уота» — Катарвири…
Потом Елена, уже повзрослев, поняла, что отец ненавидит Англию. Она не спрашивала почему.