JК
Божье дело :: Фармер Филип Жозе
Страница: 56 из 100По рукам ходили бутылки с Отваром и чувствовалось, что все происходящее является для них развлечением, хотя, как мне показалось, многие высказывания в адрес копающих в воронке были далеко не самого лучшего пошиба.
Неожиданно новоявленный Наполеон, задыхаясь от ярости, вскинул руки вверх. Карта затрепыхалась в воздухе.
— Шимшам прокаты буцтовар! — завопил он.
— Перхент нем, ховай! — откликнулись его люди нестройным хором.
— Частидок теплодливые лопкани!
Результатом этой нечленораздельной перебранки было то, что все, кроме одного, перестали копать. На том, кто продолжал работать, был пробковый шлем, а на руках — две дюжины браслетов от наручников. Отбросив лопату, он бросил какое-то семя в почти что горизонтальный шурф в откосе, уходящий в почву метра на полтора, забросал его землей, утрамбовал, протянул сквозь набросанную почву тонкий провод. Другой мужчина, в прусской каске времен первой мировой войны с шишаком и в шутовских очках на лбу, одно стекло которого было выбито, дернул за провод и плеснул Отвар из огромного кувшина. Почва жадно поглотила влагу.
Словоблуды и зеваки внимательно следили за ходом операции. Стояла полная тишина.
И вдруг какая-то женщина на самом краю воронки громко завопила:
— Он опять льет слишком много! Задержите дурака!
Наполеон бросил в ее сторону свирепый взгляд и, судя по интонации, крепко выругался:
— Полукатка пасту хрычит!
В то же самое мгновение земля затряслась, почва вздыбилась, задрожала — вот-вот что-то должно было взорваться, и взорваться очень сильно.
Неожиданно новоявленный Наполеон, задыхаясь от ярости, вскинул руки вверх. Карта затрепыхалась в воздухе.
— Шимшам прокаты буцтовар! — завопил он.
— Перхент нем, ховай! — откликнулись его люди нестройным хором.
— Частидок теплодливые лопкани!
Результатом этой нечленораздельной перебранки было то, что все, кроме одного, перестали копать. На том, кто продолжал работать, был пробковый шлем, а на руках — две дюжины браслетов от наручников. Отбросив лопату, он бросил какое-то семя в почти что горизонтальный шурф в откосе, уходящий в почву метра на полтора, забросал его землей, утрамбовал, протянул сквозь набросанную почву тонкий провод. Другой мужчина, в прусской каске времен первой мировой войны с шишаком и в шутовских очках на лбу, одно стекло которого было выбито, дернул за провод и плеснул Отвар из огромного кувшина. Почва жадно поглотила влагу.
Словоблуды и зеваки внимательно следили за ходом операции. Стояла полная тишина.
И вдруг какая-то женщина на самом краю воронки громко завопила:
— Он опять льет слишком много! Задержите дурака!
Наполеон бросил в ее сторону свирепый взгляд и, судя по интонации, крепко выругался:
— Полукатка пасту хрычит!
В то же самое мгновение земля затряслась, почва вздыбилась, задрожала — вот-вот что-то должно было взорваться, и взорваться очень сильно.