JК
И это все о нем :: Липатов Виль Владимирович
Страница: 131 из 594И это теперь, когда надо разговаривать с Гасиловым вот так – вольготно сидеть на кожаном диване, прищуриваться, держать на губах добродушно-снисходительную улыбку, рассеянно прислушиваться к утихающему ветру.
– Людмила, выйди! – шутливо вздохнув, попросил Петр Петрович. – Женя собирается устроить бой быков…
– Хорошо, папа! Ты зайдешь ко мне, Женя?
Не получив ответа, Людмила вышла, задев за косяк двери сонным боком.
В кабинете горела только настольная лампа под зеленым абажуром, свет ее был укромен, вся эта комната, обтянутая блестящим атласом, застланная ковром, казалась доброй, уютной, спасительной. Женька проглотил слюну, но голос у него все равно оказался хриплым.
– Выражение моего лица не имеет никакого отношения к разговору, – вызывающе сказал он, хотя собирался произнести эту фразу спокойно. – Вы целый день избегали встречи со мной, поэтому я пришел на дом… Я обязан сообщить вам о решении комсомольского бюро.
Гасилов опустился в глубокое кресло.
– Я вовсе не избегал тебя, Женя! – мягко сказал он. – Днем у меня не выкраивалось свободной минутки…
Женька шумно выдохнул воздух, хотел еще что-то сказать, но поперхнулся.
Ложь Гасилова была такой чудовищной, что была даже не ложью, а откровенным глумлением, словно мастер сказал: «Солнце светит ночью!»
– Ложь! – еще раз передохнув, быстро сказал Женька.
– Людмила, выйди! – шутливо вздохнув, попросил Петр Петрович. – Женя собирается устроить бой быков…
– Хорошо, папа! Ты зайдешь ко мне, Женя?
Не получив ответа, Людмила вышла, задев за косяк двери сонным боком.
В кабинете горела только настольная лампа под зеленым абажуром, свет ее был укромен, вся эта комната, обтянутая блестящим атласом, застланная ковром, казалась доброй, уютной, спасительной. Женька проглотил слюну, но голос у него все равно оказался хриплым.
– Выражение моего лица не имеет никакого отношения к разговору, – вызывающе сказал он, хотя собирался произнести эту фразу спокойно. – Вы целый день избегали встречи со мной, поэтому я пришел на дом… Я обязан сообщить вам о решении комсомольского бюро.
Гасилов опустился в глубокое кресло.
– Я вовсе не избегал тебя, Женя! – мягко сказал он. – Днем у меня не выкраивалось свободной минутки…
Женька шумно выдохнул воздух, хотел еще что-то сказать, но поперхнулся.
Ложь Гасилова была такой чудовищной, что была даже не ложью, а откровенным глумлением, словно мастер сказал: «Солнце светит ночью!»
– Ложь! – еще раз передохнув, быстро сказал Женька.