Часы без лружины (сборник)   ::   Юрьев Зиновий Юрьевич

Но он существует, и я не могу представить себе, как можно даже говорить о том, чтобы отдать кому-то наше детище.

— Я понимаю вашу горячность, — очень серьезно говорит директор, — но горячность еще никогда не заменяла ответа. Перед нами стоят сложнейшие проблемы, вы же восклицаете с горящими глазами «наше детище» и считаете, что на этом дискуссия исчерпана.

— Я не хочу исчерпывать никакой дискуссий. Я хочу только сказать, что не надо бояться спорных вопросов. — За мной стоит Яша, я перешагнул через свою трусость, и сейчас мне безразличны интонации директорского голоса. — Да, Яша породил массу запутаннейших вопросов, это верно, — продолжаю я, — но это за наука, если она не порождает с каждым шагом новые проблемы? Да, нам трудно относиться к нему, как к живому существу. Ну, формально он не живой. В нем не бьется человеческое сердце и не течет по жилам кровь. Но он думает и страдает. Он любит и ненавидит, он ищет свое место в мире. Да, можем гадать, будут ли созданы другие такие, понадобятся ли человечеству не искусственные интеллекты, а родные братья по разуму, и если да — как сложатся их отношения. Мы, кстати, не раз говорили с Яшей на эту тему…

— И что же? — спрашивает меня Иван Никандрович.

— Яша сказал, что это очень сложный вопрос и он должен подумать. Он обещал продумать варианты.

— Интересно. Значит, необходимость пребывания Яши в институте не вызывает у вас никаких сомнений?

— Нет, Иван Никандрович. — говорю я с таким жаром, что мне становится смешно, и я улыбаюсь.

— Благодарю вас.