Черная камея   ::   Райс Энн

Мы поговорили о призраках, и я рассказал им всю историю Ревекки, снова прибегнув для приличия к эвфемизмам, как того требовала величественная гостиная. В своем полупьяном состоянии я гордился, что Мона радуется всему происходящему.

Глаза ее блестели, и она ни разу меня не перебила, что при ее уме показалось мне удивительным. Если ей все-таки случалось заговорить, то с единственной целью – помочь мне до конца раскрыться перед Роуан, Майклом и Стирлингом, а им – передо мной. Из этих троих Майкл оказался самым разговорчивым и смешливым: он от души хохотал над самим собой. У Стирлинга тоже обнаружилось большое чувство юмора, но Роуан держалась скромно, а ее голос с хрипотцой был гораздо теплее и приятнее, чем тонкое лицо.

У нее были пронзительные серые глаза красавицы, а глядя на ее длинные тонкие пальцы, сразу можно было поверить, что она нейрохирург. Майкл был постарше жены и отличался некой грубоватостью – он ведь сам много сделал для "этого дома", где вбил не один гвоздь. Он говорил, что чувствует, как дом окутывает его лаской, и ему нравились и блестящие полы, и скрипы в предрассветные часы. И все трое весьма скромно и самым обыденным образом признавались, что видели призраков.

Стирлинг вспоминал свое детство, когда жил в английском замке, полном привидений. А потом, в годы учебы в Кембридже, он открыл для себя Таламаску. Майкл рассказывал, как чуть не утонул на побережье Сан-Франциско, но его спасла не кто-нибудь, а Роуан, после чего он обрел паранормальный дар узнавать о многих вещах через прикосновение.