JК
Черная камея :: Райс Энн
Страница: 707 из 839Казалось, мое собственное тело, из которого она только что высосала все соки, не смогло сопротивляться, и внезапно я осознал, что ее руки бережно поддерживают мою голову, и она не воет, а смеется, и эта кровь – вовсе не кровь, какой я ее знал, а живительная влага, лившаяся, как мне казалось, из ее сердца, из ее души.
"Узнай меня. Узнай наконец, кто я такая!" – Так она сказала, и вместе с потоком в меня проникло знание, которому я не мог сопротивляться. Я бы с удовольствием его отверг, но не сумел. Я ее ненавидел, но не мог отвернуться, не мог разжать зубов.
Много-много веков тому назад в Риме времен Цезаря в семье комедиантки и гладиатора родился младенец. Странный получился ребенок – наполовину мужчина, наполовину женщина, – обычные родители сразу бы умертвили такое существо, но ее отец и мать поступили иначе, вырастили ее для театра, в котором она к четырнадцати годам уже выступала как гладиатор.
А до того ее тысячи раз приводили на частные показы к тем, кто платил, к тем, кто хотел потрогать ее и желал, чтобы и она их трогала. Она росла, не зная ни любви, ни покоя, ни тонкого обращения, и не было у нее ни одного лоскутка одежды, который бы не предназначался для подобных представлений.
На арене она превратилась в беспощадную убийцу. Я видел это зрелище – огромные толпы своим ревом подбадривали ее. Я видел песок, красный от пролитой ею крови. Из каждого боя она выходила победительницей, с каким бы грузным и огромным противником ей ни выпадало биться.
"Узнай меня. Узнай наконец, кто я такая!" – Так она сказала, и вместе с потоком в меня проникло знание, которому я не мог сопротивляться. Я бы с удовольствием его отверг, но не сумел. Я ее ненавидел, но не мог отвернуться, не мог разжать зубов.
Много-много веков тому назад в Риме времен Цезаря в семье комедиантки и гладиатора родился младенец. Странный получился ребенок – наполовину мужчина, наполовину женщина, – обычные родители сразу бы умертвили такое существо, но ее отец и мать поступили иначе, вырастили ее для театра, в котором она к четырнадцати годам уже выступала как гладиатор.
А до того ее тысячи раз приводили на частные показы к тем, кто платил, к тем, кто хотел потрогать ее и желал, чтобы и она их трогала. Она росла, не зная ни любви, ни покоя, ни тонкого обращения, и не было у нее ни одного лоскутка одежды, который бы не предназначался для подобных представлений.
На арене она превратилась в беспощадную убийцу. Я видел это зрелище – огромные толпы своим ревом подбадривали ее. Я видел песок, красный от пролитой ею крови. Из каждого боя она выходила победительницей, с каким бы грузным и огромным противником ей ни выпадало биться.