JК
Цвет ярости - алый :: Романовский Александр
Страница: 129 из 435Метаморф, в конце концов,был такой же неотъемлемой частью Клоповника, как и они сами, если не больше, потому как о “волчонке” они знали практически все.
Кроме того, многие аборигены были благодарны гладиатору за выигрыши. Если метаморфа не станет, Клоповник потерпит невосполнимую утрату.
Пусть “клопы” понимали это смутно и почти подсознательно, но победа Волка являлась вопросом территориального престижа. Между районами Гетто, не говоря уж об Ульях, всегда существовала конкуренция самого различного толка. Запретный город боялись и ненавидели. Сегодня, похоже, у Клоповника за всю его долгую историю появилась первая, хотя и призрачная, возможность утереть нос соседу.
А потому, сколь бы сильно болельщики ни боялись утратить “мохнатую достопримечательность”, всех явно раздражала неуместная задержка. Им не терпелось помериться силами с бледнокожими пришельцами, чьи тела трещали по швам от обилия имплантатов. Вздумай метаморф отступить или же взмолиться о снисхождении, его просто-напросто сбросили бы в Яму – навстречу судьбе. В глазах многих, возможно, стояли бы слезы, но аборигены не замешкались бы ни секунду. Они пришли, чтобы поглазеть на представление, и не хотели отступать от своего.
Курту подумалось, что они пришли посмотреть на его смерть.
Отвернувшись, он поставил лапу на перекладину и начал спуск. Лестница шатко раскачивалась под его весом, но гладиатор не обращал внимания на такие пустяки.
Кроме того, многие аборигены были благодарны гладиатору за выигрыши. Если метаморфа не станет, Клоповник потерпит невосполнимую утрату.
Пусть “клопы” понимали это смутно и почти подсознательно, но победа Волка являлась вопросом территориального престижа. Между районами Гетто, не говоря уж об Ульях, всегда существовала конкуренция самого различного толка. Запретный город боялись и ненавидели. Сегодня, похоже, у Клоповника за всю его долгую историю появилась первая, хотя и призрачная, возможность утереть нос соседу.
А потому, сколь бы сильно болельщики ни боялись утратить “мохнатую достопримечательность”, всех явно раздражала неуместная задержка. Им не терпелось помериться силами с бледнокожими пришельцами, чьи тела трещали по швам от обилия имплантатов. Вздумай метаморф отступить или же взмолиться о снисхождении, его просто-напросто сбросили бы в Яму – навстречу судьбе. В глазах многих, возможно, стояли бы слезы, но аборигены не замешкались бы ни секунду. Они пришли, чтобы поглазеть на представление, и не хотели отступать от своего.
Курту подумалось, что они пришли посмотреть на его смерть.
Отвернувшись, он поставил лапу на перекладину и начал спуск. Лестница шатко раскачивалась под его весом, но гладиатор не обращал внимания на такие пустяки.