JК
Цвет ярости - алый :: Романовский Александр
Страница: 147 из 435Бронированные пластины раздвинулись наподобие створок лифта. Грудь Волкодава превратилась в ЛСД-монитор. На нем из стороны в сторону металось истинное лицо андроида – оскаленная морда огромной собаки. На шее у нее болтался шипастый ошейник, из пасти свисали клочья пены. Глаза пылали безудержным жидкокристаллическим бешенством.
Помимо воли Волк усмехнулся. В Запретном городе тоже есть свои шутники.
Переступив с ноги на ногу, Курт бросился вперед. Он не утруждал себя выбором стратегии, визуальным поиском слабых мест или же элементарной передышкой, в которой, пожалуй, нуждался более всего остального. Единственное, что он сейчас чувствовал, это яростное пламя, разгоравшееся в бешено колотящемся сердце. Все происходящее уже достало Волка до печенок. Поэтому он надеялся разобраться с “собачонкой” как можно скорее и отправиться в камеру. Спать.
Ощерив пасть, Курт набросился на робота. “Гладиус” плясал в его лапе, превратившись в гудящий рой хрустальных бабочек. Камеры, вероятно, без труда фиксировали каждое Движение гладиатора, но со стороны клинок был похож на сплошное размытое пятно. Волкодав чуть отступил под таким напором, подался назад и на некоторое время перешел в глухую оборону.
Но вскоре, приноровившись, ножницы вновь принялись резать воздух ломтями. Последние, оплывая вдоль лезвий, таяли и оседали на шерсти Страйкера липкой испариной. Мышцы превратились в натянутые канаты, гудящие от любого движения.
Помимо воли Волк усмехнулся. В Запретном городе тоже есть свои шутники.
Переступив с ноги на ногу, Курт бросился вперед. Он не утруждал себя выбором стратегии, визуальным поиском слабых мест или же элементарной передышкой, в которой, пожалуй, нуждался более всего остального. Единственное, что он сейчас чувствовал, это яростное пламя, разгоравшееся в бешено колотящемся сердце. Все происходящее уже достало Волка до печенок. Поэтому он надеялся разобраться с “собачонкой” как можно скорее и отправиться в камеру. Спать.
Ощерив пасть, Курт набросился на робота. “Гладиус” плясал в его лапе, превратившись в гудящий рой хрустальных бабочек. Камеры, вероятно, без труда фиксировали каждое Движение гладиатора, но со стороны клинок был похож на сплошное размытое пятно. Волкодав чуть отступил под таким напором, подался назад и на некоторое время перешел в глухую оборону.
Но вскоре, приноровившись, ножницы вновь принялись резать воздух ломтями. Последние, оплывая вдоль лезвий, таяли и оседали на шерсти Страйкера липкой испариной. Мышцы превратились в натянутые канаты, гудящие от любого движения.