JК
Цвет ярости - алый :: Романовский Александр
Страница: 404 из 435Уильяме нервничал, тонкие пальцы тряслись с каждой секундой все сильнее.
Наконец Череп не выдержал.
– Хватит! – рявкнул он. – Оставь локоть в покое!
Вздрогнув. Джошуа почти отпрыгнул. Стальные зажимы, которыми Волк был прикован к стене, удерживали запястья в неподвижном состоянии. Более того, они затрудняли доступ крови к кистям, благодаря чему вены Курта явственно проступили под кожей. Узник мог лишь сжимать-разжимать кулаки, но в сложившейся ситуации это играло против него, – жилы набухали сильнее. Мучителям не потребовалось даже никакого жгута.
Уильяме нашарил вену и судорожно вогнал в нее иглу. При этом он задел стенки сосуда, отчего запястье Волка обожгла острая боль. Торжествуя, безволосый спустил курок инъектора. По венам, ускоряясь с каждым ударом сердца, устремилось содержимое ампулы. Наблюдая за тем, как деления “ватерлинии” одно за другим наполняются вакуумом, Курт исторг дикий вопль. Боль, детская боязнь уколов и (самое страшное) неизвестность смешались в единое целое. Курту мерещилось, что по венам его струится Тьма. Она же – яростное пламя и серная кислота.
– Я отомщу! – взревел он.
Уильяме отшатнулся, отброшенный силой этой ярости. Пустой инъектор выпал из пальцев и, ударившись об пол, раскололся на тысячу осколков. Курт все кричал, конвульсивно бился в оковах, словно гордая птица, заточенная в тесную клетку. А потом вдруг умолк – не потому, что ярость его исчерпала себя. Его горло обожгла жуткая боль.
Наконец Череп не выдержал.
– Хватит! – рявкнул он. – Оставь локоть в покое!
Вздрогнув. Джошуа почти отпрыгнул. Стальные зажимы, которыми Волк был прикован к стене, удерживали запястья в неподвижном состоянии. Более того, они затрудняли доступ крови к кистям, благодаря чему вены Курта явственно проступили под кожей. Узник мог лишь сжимать-разжимать кулаки, но в сложившейся ситуации это играло против него, – жилы набухали сильнее. Мучителям не потребовалось даже никакого жгута.
Уильяме нашарил вену и судорожно вогнал в нее иглу. При этом он задел стенки сосуда, отчего запястье Волка обожгла острая боль. Торжествуя, безволосый спустил курок инъектора. По венам, ускоряясь с каждым ударом сердца, устремилось содержимое ампулы. Наблюдая за тем, как деления “ватерлинии” одно за другим наполняются вакуумом, Курт исторг дикий вопль. Боль, детская боязнь уколов и (самое страшное) неизвестность смешались в единое целое. Курту мерещилось, что по венам его струится Тьма. Она же – яростное пламя и серная кислота.
– Я отомщу! – взревел он.
Уильяме отшатнулся, отброшенный силой этой ярости. Пустой инъектор выпал из пальцев и, ударившись об пол, раскололся на тысячу осколков. Курт все кричал, конвульсивно бился в оковах, словно гордая птица, заточенная в тесную клетку. А потом вдруг умолк – не потому, что ярость его исчерпала себя. Его горло обожгла жуткая боль.