Дарю вам память   ::   Юрьев Зиновий Юрьевич

— Сереж… — сказала Надя и посмотрела на него, — скажи мне честно, я очень плохая?

В первый раз Сережа заметил, что глаза у Нади зеленоватые с черными крапинками.

— Что ты… Разве ты плохая? Ты очень хорошая. Очень.

— Нет, я плохая, а ты помолчи. Раз говорю — плохая, значит, знаю. А ты… Ты меня хоть немножко любишь?

Любишь… Как она могла спрашивать об этом? Хоть немножко! Он чувствовал, как в груди его взрывается раскаленная до атомного жара нежность, выплескивается, заполняет эту длинную тихую комнату, клубами выкатывается из окоп и затопляет весь город, весь мир.

Сережа попытался проглотить комок, стоявший в горле, но он, как поплавок, не желал тонуть; опускался и снова подпрыгивал.

— Я тебя очень люблю, Надя, — тихонько прошептал Сережа.

— О господи, — прерывисто вздохнула Надя, и верхняя пуговка на вороте ее туго натянутой зеленой рубашки расстегнулась, — почему нельзя любить сразу несколько человек?

Она вдруг качнулась вперед и поцеловала Сережу в щеку. Губы у нее были теплые и немножко шершавые.

— Ты хороший, — сказала она. — Ты очень хороший.

За стеллажом скрипнула половица.

— Кто там? — тихонько спросила Надя.

Не может быть, чтобы мама подслушивала, подумал Сережа и почувствовал, как лицу его вдруг стало жарко. Как она ничего не понимает! Зачем, зачем она не любит Надю?

Он осторожно заглянул за стеллаж. В узком проходе стояла Надя и внимательно рассматривала какую-то книгу.

— Кто там? — тихо прошептала Надя и наклонилась к нему.