JК
Исцеление смертью :: Мерфи Уоррен
Страница: 72 из 200Когда впервые вы испытали чувство страдания от того, что ваши желания не удовлетворены?
Бертон Баррет лег на спину, вытянувшись вдоль дивана, и закрыл глаза. Он вспомнил няню, мать, отца… свою красную коляску. Ему она очень нравилась.
Отличная была коляска. Ее можно было сильно разогнать, толкнув ногой, или загнать в толстые, как тумбы, ноги служанки. Ее звали Фло. Она при этом визжала и кричала.
Бертону строго-настрого запретили въезжать коляской в служанку, но он повторил шутку вновь. Тогда его строго предупредили и пообещали, если это еще раз повторится, отобрать коляску. Повторилось, и коляску отобрали.
Бертон плакал, отказывался есть обед и снова обещал, умолял, что никогда-никогда не будет пускать коляску в ноги служанки. Ему поверили и вернули коляску, но ненадолго: не прошло и часа, как он вновь таранил служанку. Она испугалась, заорала, стукнула его и была уволена. Он страдал, но коляску больше не просил: знал, что не отдадут.
– Почему вы повторяли со служанкой эту в общем-то жестокую шутку? – спросила Лития Форрестер.
– Не знаю, доктор. А почему люди поднимаются в горы? Служанка все время была рядом. Впрочем, какое отношение имеет коляска из моего детства к тому, что происходит сегодня? Завтра я возвращаюсь в свой поганый город, поганый кабинет, чтобы продолжать делать поганую работу, черт побери! Вы нужны мне, Лития! Без ума от вас – вот в чем проблема.
– По какой причине, вы можете объяснить? – спросила Лития Форрестер.
– Вы, Лития, самая красивая женщина на свете.
Бертон Баррет лег на спину, вытянувшись вдоль дивана, и закрыл глаза. Он вспомнил няню, мать, отца… свою красную коляску. Ему она очень нравилась.
Отличная была коляска. Ее можно было сильно разогнать, толкнув ногой, или загнать в толстые, как тумбы, ноги служанки. Ее звали Фло. Она при этом визжала и кричала.
Бертону строго-настрого запретили въезжать коляской в служанку, но он повторил шутку вновь. Тогда его строго предупредили и пообещали, если это еще раз повторится, отобрать коляску. Повторилось, и коляску отобрали.
Бертон плакал, отказывался есть обед и снова обещал, умолял, что никогда-никогда не будет пускать коляску в ноги служанки. Ему поверили и вернули коляску, но ненадолго: не прошло и часа, как он вновь таранил служанку. Она испугалась, заорала, стукнула его и была уволена. Он страдал, но коляску больше не просил: знал, что не отдадут.
– Почему вы повторяли со служанкой эту в общем-то жестокую шутку? – спросила Лития Форрестер.
– Не знаю, доктор. А почему люди поднимаются в горы? Служанка все время была рядом. Впрочем, какое отношение имеет коляска из моего детства к тому, что происходит сегодня? Завтра я возвращаюсь в свой поганый город, поганый кабинет, чтобы продолжать делать поганую работу, черт побери! Вы нужны мне, Лития! Без ума от вас – вот в чем проблема.
– По какой причине, вы можете объяснить? – спросила Лития Форрестер.
– Вы, Лития, самая красивая женщина на свете.