Дикая магия   ::   Уэллс Энгус

Конь, возмущённый тем, что его ведут в поводу, грыз удилаи раздражённо храпел, прижимая уши и дёргая головой. Керниец всячески успокаивал животное, обхватывая его коленями и мыча ему в ухо невнятные слова. Он прекрасно понимал, что, если коню удастся освободиться, он неминуемо набросится на более мелких лошадей, шедших впереди и сзади, и в этой неразберихе свалит его в пропасть.

Брахт ничуть не сомневался в том, что джессериты убьют его — вражда между кочевыми племенами Куан-на'Фора и обитателями Джессеринской равнины имела столь давние корни, что уже стала традицией. Он полагал что жизнь им оставили только для того, чтобы подвергнуть мучительной смерти, к удовольствию недругов. Если верно то, что слышал он о людях сей запретной земли, то они мало чем отличаются от зверей; они самые настоящие дикари, которым доставляет несказанное удовольствие пытать узников. Ещё хуже, если их превратят в рабов, ибо рабов мужского пола джессериты оскопляют. Брахта передёрнуло.

Он напряг ноги, связанные ремнём под брюхом коня, сжимая седло бёдрами, и искоса взглянул на Катю, следовавшую за ним. Она с рабством не смирится и не станет игрушкой в руках племенных вождей джессеритов. Она скорее умрёт.

Эта мысль, как и надежда на то, что, пока он жив, ещё существует возможность догнать и победить Рхыфамуна, удержали его от того, что он непременно бы сделал, останься он один. А будь он один, позволил бы жеребцу делать, что ему угодно. Разозлил бы коня, чтобы тот захватил с собой в пропасть парочку джессеритов.