Добронега   ::   Романовский Владимир Дмитриевич

Вы, шведы, хитрый народ, но знаю я, что рад ты предложению моему в глубине сердца твоего. Зять у тебя будет именитый. Но не след мне удостаивать тебя чести великой, доколе не увижу, какая она, дочь твоя. Где она? Вели ее привести сюда.

Шведский конунг оторопел от этой речи и не нашелся, что сказать. В этот момент в зал вбежала дочь его, пятнадцатилетняя Ингегерд, подпрыгивая и стесняясь. И уставилась на норвежца.

— Ага, — сказал норвежец, любуясь. — Именно. Вот и хорошо. Ну, о приданом мы договоримся. Земли какие-нибудь. Я очень спешу, поэтому свадьбу назначим на завтра, а пока прикажи подать дружине и мне ужин да уложи нас спать в хоромах твоих.

Дочери шведского конунга понравился толстый норвежец. Ей стало его очень жалко. Ей часто было жалко людей, и она любила делать им, людям, приятное, скрашивая их неустроенную жизнь. Толстяку явно не хватало счастья, внимания, и еще много чего.

Шведский Олоф собрался наконец с мыслями.

— Я бы хотел, уважаемый кузен, поговорить с тобою наедине.

Норвежец склонил голову на толстой шее вправо, а левую руку водрузил на эфес широкого бредсверда.

— Что ж. Отойдем.

Они отошли в угол. В тишине слышалось потрескивание дров в камине и погромыхивание свердов и доспехов норвежской охраны.

— Предложение твое, дорогой кузен, меня радует, — дипломатично уведомил Олоф Шведский Олафа Норвежского. — Лестное оно.

— Да, — согласился норвежец.

— Но народ мой чтит традиции, и старые, и новые.