JК
Дочь Империи :: Фейст Раймонд
Страница: 42 из 721Она вылила в пруд ароматное масло, и на водной поверхности заиграли яркие искорки.
Мара тихо проговорила:
— Покойся с миром, отец мой. Покойся с миром, брат мой. Придите в родную землю и отдохните среди наших предков.
Она отставила сосуд в сторону и решительным движением разорвала ворот платья. Несмотря на дневной зной, она почувствовала, как холодно стало ее маленьким, внезапно обнажившимся грудям, когда легкий ветерок коснулся влажной кожи.
В строгом соответствии с традицией она еще раз рванула ткань, и на этот раз из груди исторгся тихий невнятный возглас. Обычай требовал внешних проявлений горя перед лицом предков.
Следующим резким движением она разорвала хламиду на левом плече, и неровный лоскут свесился почти до талии. Но крик, который она издала при этом… в нем звучало больше гнева, чем печали. Потом она сдернула левой рукой ткань с правого плеча — и на сей раз зарыдала в полный голос: боль вырвалась из самых потаенных уголков души.
Традиция, истоки которой уходили в незапамятные времена, наконец дала выход чувствам.
Вся мука, которую до этой минуты она держала в узде, изливалась в горестных стенаниях. Вопль, больше похожий на вой раненого животного, огласил священную рощу, и в этом вопле смешалось все: и гнев Мары, и крах ее надежд, и боль утраты.
Изнемогая от горя, чуть ли не ослепнув от слез, она опустила руку в почти погасшую жаровню.
Мара тихо проговорила:
— Покойся с миром, отец мой. Покойся с миром, брат мой. Придите в родную землю и отдохните среди наших предков.
Она отставила сосуд в сторону и решительным движением разорвала ворот платья. Несмотря на дневной зной, она почувствовала, как холодно стало ее маленьким, внезапно обнажившимся грудям, когда легкий ветерок коснулся влажной кожи.
В строгом соответствии с традицией она еще раз рванула ткань, и на этот раз из груди исторгся тихий невнятный возглас. Обычай требовал внешних проявлений горя перед лицом предков.
Следующим резким движением она разорвала хламиду на левом плече, и неровный лоскут свесился почти до талии. Но крик, который она издала при этом… в нем звучало больше гнева, чем печали. Потом она сдернула левой рукой ткань с правого плеча — и на сей раз зарыдала в полный голос: боль вырвалась из самых потаенных уголков души.
Традиция, истоки которой уходили в незапамятные времена, наконец дала выход чувствам.
Вся мука, которую до этой минуты она держала в узде, изливалась в горестных стенаниях. Вопль, больше похожий на вой раненого животного, огласил священную рощу, и в этом вопле смешалось все: и гнев Мары, и крах ее надежд, и боль утраты.
Изнемогая от горя, чуть ли не ослепнув от слез, она опустила руку в почти погасшую жаровню.