Из России за смертью   ::   Рогожин Михаил

Геннадий Михайлович оказался человеком неразговорчивым, но умеющим слушать. А генерал Саблин нуждался в высокопоставленных слушателях. Иногда Комиссаров разряжал сгущавшуюся атмосферу политических прогнозов легкими анекдотами типа: "Вызывают Абрамовича в КГБ и строго спрашивают: почему он везде ругает Советскую власть?

Испуганный Абрамович честно отвечает: «Я ругаю?! Что вы! На хрена она мне нужна!» Недопиваемый коньяк маслянисто плескался в рюмках при каждом стуке генеральского крупного пальца по дубовой столешнице.

— Поймите, — в который раз убеждал Саблин и так согласных собеседников. — Если мы не будем поддерживать руководство МПЛА-ПТ, то социализм в Анголе обречен. Дайте технику, ее же девать некуда! Афганистан закончился, Хусейн все равно все не проглотит. Сама логика борьбы подсказывает, что нужно увеличивать противостояние на Юге Африки. Пока там еще в нас верят.

— Ну, так недалеко и до открытого вмешательства, — перебил его Комиссаров.

Геннадий Михайлович достал толстый старинный деревянный мундштук, инкрустированный серебром, неторопливо вставил в него сигарету без фильтра из тех, что курят солдаты. Дым от «Примы» вызывал у генерала тошноту. Он курил «Кэмел». Но в данной компании о вкусах спорить не приходилось. Геннадий Михайлович закурил и важно принялся прохаживаться по комнате. Нельзя сказать, что слова Саблина производили на него какое-то воздействие.