Двери восприятия, Рай и ад   ::   Хаксли Олдос

, сознательно переигрывающий в роли своего любимого литературного персонажа - самого себя, "лично Карточки". Он медленно прогуливался в этом ярком альпийском солнечном свете, заложив большие пальцы в отверстия для рук на желтом жилете, который немного ниже выпирал изящным изгибом брайтонского эркера времен Регентства, - голова откинута назад, словно гаубица целится каким-то застрявшим высказыванием в голубой купол небес. Что он произнес тогда на самом деле, я забыл; но то, что явно кричала вся его манера, вид и осанка, было: "Я ничем не хуже этих чертовых гор". И в некоторых отношениях, конечно, он был бесконечно лучше; но не так - и он об этом очень хорошо знал, - как хотел бы представлять себе его любимый литературный персонаж.

Успешно (что бы это ни значило) или безуспешно, но мы все переигрываем в роли своих любимых литературных персонажей. И факт, почти бесконечно невероятный факт того, что кто-то - в действительности и есть Сезанн, не составляет никакой разницы. Ибо превосходный художник со своей маленькой трубкой, подсоединенной ко Всему Разуму и обходящей клапан мозга и фильтр эго стороной, точно в такой же степени - и столь же подлинно - был этим гоблином с бакенбардами и неприветливым взглядом.

Ради облегчения я снова обратился к складкам брюк. "Вот как следует видеть," - еще раз повторил я. И мог бы добавить: "Вот те вещи, на которые следует смотреть".