Есть, господин президент!   ::   Гурский Лев

Если поставить это многоступенчатое германское имя рядом с его собственным,всего-то двойным, сравнение выйдет не в пользу герра Кунце.

— Тогда кем же он был? — выразила я вежливое удивление. На обочине моей тарелки лежали еще две клубничины — крупная и немного помельче. Я колебалась, с какой начать.

— Парацельс был знаменитый врач, алхимик, путешественник и оккультист, — принялся добросовестно перечислять Макс-Йозеф. — А еще оригинальный натурфилософ.

Ох уж эти мне дилетанты! Стоит человеку более-менее прилично овладеть одной-двумя науками, как он сразу воображает, что сделался большим специалистом сразу во всем на свете. Примерно такой вот гастроном-любитель — между прочим, доктор философских наук и профессор МГУ — пригласил меня однажды в гости. Он надеялся соблазнить Яну Штейн настоящей грузинской хашламой и первозданным салатом «оливье», а потом, на волне успеха, завлечь в постель. И что же в итоге? Хашлама у него оказалась так себе — бульон недостаточно острый, мяса мало, помидоров нет совсем. С «оливье» ученый муж и вовсе оскандалился: вместо дикой куропатки порубил в салатницу заурядную фабричную куру. Позор! Я была вынуждена прочесть ему краткую лекцию о том, чем подлинный «оливье» отличается от позднего новодела — салата «Столичный», запущенного в тираж шеф-поваром ресторана «Москва»… Короче, до койки у нас дело не дошло. Я, главное, была не против.