JК
Я выбираю тебя! :: Рокотов Сергей
Страница: 155 из 186Так что мы не сидим без дела…
— Спасибо, спасибо, я был уверен в…, — бубнил ошарашенный сообщениями Григорянц. Последние сомнения исчезли. Происходящее было местью за ту подставку десятилетней давности. Только бы он до него самого не добрался, этот проклятый Чудо, знает, небось, кто эту подставку организовал… — Спасибо, признателен, очень… Держите в курсе… — И повесил трубку.
Григорянц налил себе полный бокал белого сухого вина, сделал большой глоток, затем стал медленно жевать кусочек парной телятинки… Аппетит, однако, был безнадежно испорчен. Он раздраженно отодвинул от себя тарелку с телятиной и закурил свою неизменную трубку.
Но даже этого сделать ему не дали. Раздался звонок в домофон, и вскоре в комнату вошла домработница.
— Кого там черт принес? — нахмурился Григорянц.
— Это… Это же Эдик, — улыбалась домработница.
— Ах вот оно как…, — попытался изобразить на лице улыбку и Григорянц, но её не получилось. Появление в его доме в такой час сына ничего хорошего не предвещало…
И дурные предчувствия не обманули опытного адвоката…
Через пару минут на пороге комнаты встал как привидение всклокоченный Эдик, в рваном спортивном костюме, пробковой тапочке на одной ноге, со ссадинами и кровоподтеками на бледном лице.
Отец мрачно молча смотрел на него, держа на весу дымящуюся трубку.
— Все, — прошептал пересохшими губами Эдик. — Все, папа. Это конец…
14.
— Спасибо, спасибо, я был уверен в…, — бубнил ошарашенный сообщениями Григорянц. Последние сомнения исчезли. Происходящее было местью за ту подставку десятилетней давности. Только бы он до него самого не добрался, этот проклятый Чудо, знает, небось, кто эту подставку организовал… — Спасибо, признателен, очень… Держите в курсе… — И повесил трубку.
Григорянц налил себе полный бокал белого сухого вина, сделал большой глоток, затем стал медленно жевать кусочек парной телятинки… Аппетит, однако, был безнадежно испорчен. Он раздраженно отодвинул от себя тарелку с телятиной и закурил свою неизменную трубку.
Но даже этого сделать ему не дали. Раздался звонок в домофон, и вскоре в комнату вошла домработница.
— Кого там черт принес? — нахмурился Григорянц.
— Это… Это же Эдик, — улыбалась домработница.
— Ах вот оно как…, — попытался изобразить на лице улыбку и Григорянц, но её не получилось. Появление в его доме в такой час сына ничего хорошего не предвещало…
И дурные предчувствия не обманули опытного адвоката…
Через пару минут на пороге комнаты встал как привидение всклокоченный Эдик, в рваном спортивном костюме, пробковой тапочке на одной ноге, со ссадинами и кровоподтеками на бледном лице.
Отец мрачно молча смотрел на него, держа на весу дымящуюся трубку.
— Все, — прошептал пересохшими губами Эдик. — Все, папа. Это конец…
14.