JК
Филумана :: Шатилов Валентин
Страница: 120 из 720Пришло известие о страшнойкончине князя Вениамина, и отец распустил своих лыцаров по домам. Только и промолвил: «Бог его уже наказал!»
– Было за что? Что такого сделал князь Вениамин князю Никите?
– Да в том-то суть, что ничего. Тоже мне – вражда!… Дело выеденного яйца не стоило. Одна болтовня. На дружеском пиру, в пьяном виде, отец – в шутку, как мне божился, – обозвал князя Вениамина «сухостоем».
– То есть?
– Так называется дерево, которое хоть и стоит еще крепко, но уже обезлиствело и новых зеленых веточек не дает.
– Намекал на бездетность князя?
– Но шутейно!
– А такими вещами принято шутить? Михаил понурил голову:
– Нет, разумеется. Только и князь Вениамин за словом в карман не полез. Что уж он наговорил, как в ответ осрамил, – про это отец не рассказывал. Но разругались они насмерть.
– Кто разругался? – спросил суровый голос.
Из двери, отодвигая плечом Никодима, в горницу ввалился огромный, решительного вида мужчина. Мысли у него тоже были решительные и полны стремления навести вокруг порядок. Однако едва его взгляд коснулся меня, вся решительность испарилась.
Сначала он не поверил. Даже глаза протер торопливо. Но я, несмотря на его тайную надежду, никуда не исчезла. Я? Что там я! Меня он почти не заметил. Смотрел только на Филуману, знал, что это именно Филумана, и видел только ее)
– Наши отцы, – ответил ему Михаил и неуверенно улыбнулся мне. – Это брат мой, Порфирий. Старший. Прошу, княгиня, любить его.
– Было за что? Что такого сделал князь Вениамин князю Никите?
– Да в том-то суть, что ничего. Тоже мне – вражда!… Дело выеденного яйца не стоило. Одна болтовня. На дружеском пиру, в пьяном виде, отец – в шутку, как мне божился, – обозвал князя Вениамина «сухостоем».
– То есть?
– Так называется дерево, которое хоть и стоит еще крепко, но уже обезлиствело и новых зеленых веточек не дает.
– Намекал на бездетность князя?
– Но шутейно!
– А такими вещами принято шутить? Михаил понурил голову:
– Нет, разумеется. Только и князь Вениамин за словом в карман не полез. Что уж он наговорил, как в ответ осрамил, – про это отец не рассказывал. Но разругались они насмерть.
– Кто разругался? – спросил суровый голос.
Из двери, отодвигая плечом Никодима, в горницу ввалился огромный, решительного вида мужчина. Мысли у него тоже были решительные и полны стремления навести вокруг порядок. Однако едва его взгляд коснулся меня, вся решительность испарилась.
Сначала он не поверил. Даже глаза протер торопливо. Но я, несмотря на его тайную надежду, никуда не исчезла. Я? Что там я! Меня он почти не заметил. Смотрел только на Филуману, знал, что это именно Филумана, и видел только ее)
– Наши отцы, – ответил ему Михаил и неуверенно улыбнулся мне. – Это брат мой, Порфирий. Старший. Прошу, княгиня, любить его.