JК
Филумана :: Шатилов Валентин
Страница: 488 из 720 – Князь Зиновий Фелинский будет говорить!
Михаил побледнел.
Великий князь, до того думавший, что дело сделано, что Дмоховский сам себе навредил, измыслив унизительный для всех господ способ казни, теперь напрягся. Да и все замолкли. Понимали: слово, сказанное сейчас сыном и прямым наследником святого мученика, может перебороть даже самые осторожные сомнения.
А лик поднимающегося из-за стола сморгонского князя был суров и ничего хорошего обидчикам его не предвещал.
Одна я знала, что это не так. И положила свою ладонь на руку Михаила, шепотом успокоив: – Все хорошо будет.
Ведь я видела, что в голове у Зиновия все было ясно и четко. И Дмоховский сильно ошибся в молодом безгривен-ном князе. И еще десять раз он раскается, что заблаговременно, перед самой тризной, упредил его о своем грядущем выступлении. Потому что, конечно, этим князь Иван погрузил Фелинского в тяжкие раздумья, но вовсе не такие, какие хотел.
– Великий собор, – негромко проговорил Зиновий (но в наступившей тишине его слышали все). – Тебе решать – должно ли суд совмещать с тризною? Должно ли переписывать Правь с чаркою в руке?
Все ахнули. Князь Фелинский недвусмысленно намекал на позорность разговора, затеянного Дмоховским. И у всех вдруг как глаза раскрылись: ну конечно, нельзя! Не время и не место об этом вести сейчас речь!
Но Зиновий не закончил. Подняв руку и склонив голову, он терпеливо выжидал, пока стихнет шум, поднятый его словами.
Михаил побледнел.
Великий князь, до того думавший, что дело сделано, что Дмоховский сам себе навредил, измыслив унизительный для всех господ способ казни, теперь напрягся. Да и все замолкли. Понимали: слово, сказанное сейчас сыном и прямым наследником святого мученика, может перебороть даже самые осторожные сомнения.
А лик поднимающегося из-за стола сморгонского князя был суров и ничего хорошего обидчикам его не предвещал.
Одна я знала, что это не так. И положила свою ладонь на руку Михаила, шепотом успокоив: – Все хорошо будет.
Ведь я видела, что в голове у Зиновия все было ясно и четко. И Дмоховский сильно ошибся в молодом безгривен-ном князе. И еще десять раз он раскается, что заблаговременно, перед самой тризной, упредил его о своем грядущем выступлении. Потому что, конечно, этим князь Иван погрузил Фелинского в тяжкие раздумья, но вовсе не такие, какие хотел.
– Великий собор, – негромко проговорил Зиновий (но в наступившей тишине его слышали все). – Тебе решать – должно ли суд совмещать с тризною? Должно ли переписывать Правь с чаркою в руке?
Все ахнули. Князь Фелинский недвусмысленно намекал на позорность разговора, затеянного Дмоховским. И у всех вдруг как глаза раскрылись: ну конечно, нельзя! Не время и не место об этом вести сейчас речь!
Но Зиновий не закончил. Подняв руку и склонив голову, он терпеливо выжидал, пока стихнет шум, поднятый его словами.