Гаяна   ::   Аматуни Петроний Гай

— А-а, — повернулся к академику Русанов, — я все понял… Мой дорогой Константин Павлович, это предупреждение тебе, несчастному отцу: «Берегись! Твое чадо, милый папа, собирается похитить летчик!»

— Ну и придумали! — захохотал Константин Павлович. — Однако в письмах своих вы, Андрей Иванович, были скромнее.

— В письмах? — теперь пришла очередь Петушка удивляться.

— Не сердитесь, — объяснил академик. — Мы с Ниночкой живем вдвоем, без матери, и она привыкла делиться со мной даже самым сокровенным.

— Как хотите, друзья, — сказал Русанов, — но будь я сейчас хотя бы капельку моложе, скажем лет на сорок, я бы… Теперь, разумеется, моя особа может представлять ценность лишь с точки зрения биохимической, но были времена, уверяю вас, когда я вызывал к себе интерес и эстетический! Да-с, мои милые, эс-те-ти-чес-кий!

— Борис Павлович, — погрозила Нина Русанову пальцем, — вы скромничаете!

— Благодарю тебя, дитя мое, за великодушие, — ответил Русанов, — но, увы, сохранить молодость труднее, нежели вывести формулу наисложнейшего белка.

— Однако в любом возрасте не возбраняется поклониться Бахусу, — напомнил академик.

— За что будем пить? — спросил Шелест.

— За «Санус», который скоро удивит и порадует мир! — предложил Русанов.

— Вот бы узнать, что это такое… — шутливо-мечтательно протянул Петушок.

— Извольте, — повернулся к нему Русанов.