JК
Галопом по Европам :: Панарин Сергей
Страница: 2 из 51Пока основная часть человеческой популяции беззастенчиво сопит и видит сны, несколько особей обязательно бодрствуют… Хотя разве это бодрствование?
Безвестный польский пограничник стоял на посту, отчаянно борясь с дремой. Не будем лукавить, в этом поединке парень явно проигрывал. Если учесть то, что пост размещался на смотровой вышке, то пограничника можно назвать смельчаком: дремать на четырехметровой высоте, привалившись к хлипким деревянным перилам, - признак удали, а может статься, скудоумия.
Польский боец то и дело вырывался из тисков сна, испуганно таращил глаза в сторону полосы отчуждения, потом воровато озирался, будто проверяя, не летает ли рядом командир. К счастью, командиры-пограничники не летают.
Успокоившись, пограничник ежился, морщась от ветра, шептал какие-то польские ругательства и… снова закрывал глаза. Так бы и продолжалось это бессмысленное сражение чувства долга с нормальным человеческим желанием поспать, если бы не одно происшествие, которое разбудило часового резко и надолго.
Все-таки что бы ни говорили старики-ученые, а человек действительно животное. Пограничника словно встряхнуло некое предчувствие, он распахнул глаза и увидел темный силуэт, стремительно приближающийся к вышке. Увы, прожектор светил на землю, поэтому гигантское черное пятно оставалось черным пятном, пока буквально не протаранило крышу. Часовой завопил, бросил вверенное ему оружие и залег, косясь вверх.
Крыша вышки захрустела, накренилась. На пограничника посыпались пыль и щепки. Что-то тяжелое и большое бухнуло в пол и грузно заскользило к часовому.
Безвестный польский пограничник стоял на посту, отчаянно борясь с дремой. Не будем лукавить, в этом поединке парень явно проигрывал. Если учесть то, что пост размещался на смотровой вышке, то пограничника можно назвать смельчаком: дремать на четырехметровой высоте, привалившись к хлипким деревянным перилам, - признак удали, а может статься, скудоумия.
Польский боец то и дело вырывался из тисков сна, испуганно таращил глаза в сторону полосы отчуждения, потом воровато озирался, будто проверяя, не летает ли рядом командир. К счастью, командиры-пограничники не летают.
Успокоившись, пограничник ежился, морщась от ветра, шептал какие-то польские ругательства и… снова закрывал глаза. Так бы и продолжалось это бессмысленное сражение чувства долга с нормальным человеческим желанием поспать, если бы не одно происшествие, которое разбудило часового резко и надолго.
Все-таки что бы ни говорили старики-ученые, а человек действительно животное. Пограничника словно встряхнуло некое предчувствие, он распахнул глаза и увидел темный силуэт, стремительно приближающийся к вышке. Увы, прожектор светил на землю, поэтому гигантское черное пятно оставалось черным пятном, пока буквально не протаранило крышу. Часовой завопил, бросил вверенное ему оружие и залег, косясь вверх.
Крыша вышки захрустела, накренилась. На пограничника посыпались пыль и щепки. Что-то тяжелое и большое бухнуло в пол и грузно заскользило к часовому.