Эйтонский отшельник   ::   Питерс Эллис

Однако, отъехав в темноту, царившую под деревьями, монах все-таки обернулся и увидел, что те двое все еще стоят, как он их оставил, и услышал, как юноша своим звонким в безмолвных сумерках голосом вымолвил:

— Я должен поговорить с тобой.

Аннет ничего ему не ответила, но, вернувшись, тихо прикрыла дверь дома и пошла к воротам, где ее дожидался Гиацинт. А Кадфаэль тем временем тронул поводья и пустился в обратный путь через лес, почему-то чувствуя, что улыбается, хотя он, по здравому размышлению, пришел к выводу, что едва ли у него имелись достаточные основания улыбаться. Ибо, что ни говорите, он не мог найти ничего такого, что могло бы более, чем на мгновение, удержать этих двоих вместе, — дочь лесничего могла бы составить пару какому-нибудь энергичному, подающему надежды местному парню, но никак не побирающемуся страннику, чья жизнь зависела от милосердия благотворителей, человеку без земли, без своего дела, без роду и племени.

Прежде чем отправиться к аббату Радульфусу и доложить ему, как обстоят дела в Эйтонском лесу, Кадфаэль повел лошадь в конюшню, чтобы поставить ее в стойло. Даже в это позднее время в конюшне наблюдалось какое-то движение, прибывали гости, и здесь устраивали и обхаживали их коней. Правда, в эту пору года путников на дорогах графства было совсем немного; летняя суматоха, когда многочисленные купцы и торговцы разъезжали туда-сюда непрестанно, уступила место осеннему затишью. Лишь позже, с приближением праздника рождества Христова, странноприимный дом вновь будет полон путников, направляющихся домой навестить родственников.