Георгес или Одевятнадцативековивание   ::   Покровский Владимир

Он вдруг засуетился, метнулся к бюро, выдвинул потайной (то есть без ручки) ящик и достал оттуда некий алюминиевый цилиндр, обмотанный синей изолентой. Судя по нарезке, торцевая крышка цилиндра отвинчивалась.

- Бомба-то, для Самого, что ли?

- Ну да! Для кого ж еще?

- В смысле убить?

- В смысле убить. Святое дело. За него и на эшафот можно.

- Эшафотов нонче не строют, - с сожалением констатировал я и поймал себя на неприятном удивлении от этого своего неожиданного "нонче". - Нонче вообще, что хочешь, то и делай. Они и поймать-то не поймают, а если и поймают, то все равно ничего не сделают. Подержат в кутузке, а потом и выпустят. Еще на этом деле в депутаты наладишься.

- Да, вот... - Миша озабочено покачал головой. Перспектива стать депутатом его смутила.

- И ведь убьет! - воскликнул Влад Яныч с застарелым упреком в голосе. И ничто его не остановит.

- Не остановит, - мрачно подтвердил террорист, пряча бомбу на место. Святое дело. А как же.

Влад Яныч вдруг взорвался, как та бомба.

- Видели этого дурака?! - визгливо закричал он, тряся перед моим носом руками. - Он совсем спятил. Он кого-то там уже убить собирается! Из бомбы! Прямо Кибальчич какой-то!

- Это мне комплимент, - с монашеским смирением заметил Миша.

Он куда-то там кинет свою дурацкую бомбу, кого-то там пристрелит из своего дурацкого револьвера и мир лишится прекра-а-а-асного учителя физики, великоле-э-э-эпного знатока книг!

- Я был слеп! - гордо сказал Миша.