JК
Герои умирают :: Стовер Мэтью Вудринг
Страница: 676 из 753 — Дай мне пять минут, я вызову эскорт.
Эскорт тоже к черту! Но на улицах небезопасно…
— Еще как безопасно — ты же со мной.
Берн взялся за ремень ножен и застегнул на груди серебряную пряжку. Кончиками пальцев погладил рукоять, и Косалл отозвался в ножнах угрожающим тонким звоном.
— Эскорт нам ни к чему. Пошли.
5
Тоа-Сителл слушал рассказ Ламорака, поминутно поглядывая на него. Лицо предателя казалось удивительно открытым, несмотря даже на распухшую нижнюю челюсть и кровь, запекшуюся под разбитым носом. Герцог подумал, что в нормальном состоянии Ламорак был чертовски красив и возбуждал в человеке доверие с первых же минут знакомства.
Он также казался Тоа-Сителлу довольно необычным человеком. Как правило, лицо отражает характер — а герцог не мог найти в лице Ламорака даже намека на слабость, ни одной неверной черты.
Когда они появились в верхней каморке дома Берна, предатель задрожал, как провинившийся щенок; он раболепно склонялся, как только Берн подходил близко к нему, и изо всех сил оберегал от графа сломанную ногу. Он отказывался говорить до тех пор, пока не услышал из уст самого Тоа-Сителла твердого обещания, что узника вырвут из рук Котов. Но даже после этого Ламорак начал рассказывать весьма нерешительно, с трудом проталкивая слова сквозь сжатые зубы и виновато улыбаясь. Тоа-Сителл поглядывал на него и машинально постукивал по рукояти спрятанного в рукаве отравленного стилета.
Эскорт тоже к черту! Но на улицах небезопасно…
— Еще как безопасно — ты же со мной.
Берн взялся за ремень ножен и застегнул на груди серебряную пряжку. Кончиками пальцев погладил рукоять, и Косалл отозвался в ножнах угрожающим тонким звоном.
— Эскорт нам ни к чему. Пошли.
5
Тоа-Сителл слушал рассказ Ламорака, поминутно поглядывая на него. Лицо предателя казалось удивительно открытым, несмотря даже на распухшую нижнюю челюсть и кровь, запекшуюся под разбитым носом. Герцог подумал, что в нормальном состоянии Ламорак был чертовски красив и возбуждал в человеке доверие с первых же минут знакомства.
Он также казался Тоа-Сителлу довольно необычным человеком. Как правило, лицо отражает характер — а герцог не мог найти в лице Ламорака даже намека на слабость, ни одной неверной черты.
Когда они появились в верхней каморке дома Берна, предатель задрожал, как провинившийся щенок; он раболепно склонялся, как только Берн подходил близко к нему, и изо всех сил оберегал от графа сломанную ногу. Он отказывался говорить до тех пор, пока не услышал из уст самого Тоа-Сителла твердого обещания, что узника вырвут из рук Котов. Но даже после этого Ламорак начал рассказывать весьма нерешительно, с трудом проталкивая слова сквозь сжатые зубы и виновато улыбаясь. Тоа-Сителл поглядывал на него и машинально постукивал по рукояти спрятанного в рукаве отравленного стилета.