Голубая кровь   ::   Угрюмова Виктория

— А ну марш на стену, — приказала она грозным голосом. — Никакого сладу нет: маленькая царапина, а ведет себя как смертельно раненный. Знаешь, — придержала она обиженного солдата за руку, — ни один поцелуй в мире не стоит жизни.

Это я тебе точно говорю.

/А вот командир Руф может сколько угодно видеть, как ты целуешь меня и как любой другой целует меня, но это не вызовет в нем ни гнева, ни ревности, ни… Ничего не вызовет. Он будет просто смотреть на меня своими нечеловеческими глазами — интересно, какого цвета они окажутся в тот миг, — и думать о чем-то своем. Потом выяснится, что о бабочках… или о том, чем варвары сшивают шкуры — жилами зверей или растительными волокнами. Или еще о чем-то таком же безумном…/

Юноша серьезно кивнул и стал взбираться наверх, в строй товарищей, которые с трудом сдерживали натиск мехолнов у северной башни.

— И чем же тебе отец не угодил? — спросила Либина, которая все это время молча возилась с тяжелораненым топорником. Дубинка мехолна разбила ему лоб и повредила правый глаз, которого теперь не было видно за большой сизой опухолью.

До тех пор пока в Каине будет хватать защитников, это ранение считается тяжелым, Но если (храни нас Суфадонекса от этого дня) варвары станут крепко наседать, то одноглазому придется идти на стены, махать своим милдедином.

— Не столько отец, сколько царь, — жестко сказала У на. — У него мощное войско, у него — принято считать во всяком случае — много союзников.