JК
Голубая кровь :: Угрюмова Виктория
Страница: 91 из 416Отобрать у девушки ее любовь и нежность, ее мечту и счастье, не дав ничего взамен и даже ничеготолком не объяснив…
Толковых объяснений у Руфа не было.
И вот теперь он сидел, примостив на колене табличку, и сосредоточенно царапал на ней что-то острой бронзовой палочкой. То, что ему удалось написать, было правдой гораздо в большей степени, нежели могло показаться, и он тешил себя тем, что У на это пусть и не поймет, но почувствует.
А может, повезет и его просто убьют. И тогда ничего не нужно будет говорить…
В том краю, где старик без меча оживляет цветы, Где слепой прозорлив п ему даже жребий не нужен, В том краю, где влюбленным даруют счастливые сны,
Мы однажды сойдемся все вместе на дружеский ужин. Мы вернемся с полей, на которых давно полегли, Возвратимся из тьмы, где до этого долго блуждали…
О каком старике он писал, и почему вместо письма стала получаться песня, пусть наивная и несовершенная по форме, и когда он научился так складно подбирать слова — обо всем этом Руф не задумывался. Он только остановился на мгновение, чтобы найти (вспомнить) следующую строку, однако оказалось, что этого мгновения у него нет.
Оно принадлежало уже кому-то другому, будто копье, которое удалось вырвать из рук владельца: будто верный конь, потянувшийся влажными губами к ладони чужого человека; будто тайное послание, вскрытое врагом прямо над телом убитого гонца.
Толковых объяснений у Руфа не было.
И вот теперь он сидел, примостив на колене табличку, и сосредоточенно царапал на ней что-то острой бронзовой палочкой. То, что ему удалось написать, было правдой гораздо в большей степени, нежели могло показаться, и он тешил себя тем, что У на это пусть и не поймет, но почувствует.
А может, повезет и его просто убьют. И тогда ничего не нужно будет говорить…
В том краю, где старик без меча оживляет цветы, Где слепой прозорлив п ему даже жребий не нужен, В том краю, где влюбленным даруют счастливые сны,
Мы однажды сойдемся все вместе на дружеский ужин. Мы вернемся с полей, на которых давно полегли, Возвратимся из тьмы, где до этого долго блуждали…
О каком старике он писал, и почему вместо письма стала получаться песня, пусть наивная и несовершенная по форме, и когда он научился так складно подбирать слова — обо всем этом Руф не задумывался. Он только остановился на мгновение, чтобы найти (вспомнить) следующую строку, однако оказалось, что этого мгновения у него нет.
Оно принадлежало уже кому-то другому, будто копье, которое удалось вырвать из рук владельца: будто верный конь, потянувшийся влажными губами к ладони чужого человека; будто тайное послание, вскрытое врагом прямо над телом убитого гонца.