Иск   ::   Юрьев Зиновий Юрьевич

Вы понимаете, очем я говорю?

— Да, Антуан, — кивнула Рут Дойчер. — Я понимаю…

— И все-таки я не совсем уразумел, почему он покончил с собой, — пожал плечами Фредерик Мукереджи. — Пусть он не воспринимал ваши религиозные догмы, но это еще не повод, чтобы лишить себя жизни. Я тоже атеист, но я далек от мысли о самоубийстве.

— Я вовсе не хочу сказать, что все атеисты — потенциальные самоубийцы, — сказал Антуан Куни. — Кто может до конца понять самоубийцу? Чем можно измерить последний спазм отчаяния, который толкает человека к окну или к пистолету? Да, я не смог помочь ему разогнать страшный туман, что все время сгущался в его душе. Но я сделал все, что мог. Я знаю, это слабое утешение, но когда нет других — сознание выполненного долга тоже спасательный круг.

— Может быть, может быть, — пробормотала Синтия Краус.

— А потайной микрофон? — спросила Рут Дойчер. — Это более четкий факт, чем состояние души Сесиля Строма. Простите, Антуан, за агрессивность, но…

— Не надо извиняться, дорогая мисс Дойчер. Мы договорились быть откровенными. Я, правда, не находил у себя микрофоны, но может быть, потому, что не искал их. Но я верю вам. Что я могу сказать? Испокон веку многие либерально настроенные люди, а среди них было немало могучих умов, страдали одним идеалистическим пороком: они по-детски верили в добро. В извечное добро в человецах. Главное — не мешать людям, и добро это восторжествует обязательно и во всех случаях.