JК
Эффект Лазаря (Пандора - 2) :: Херберт Фрэнк
Страница: 147 из 500Она пребывает в
коматозном состоянии уже три года, и,
поскольку она несет в себе не только
человеческие гены, но и гены келпа,
есть надежда, что она сможет стать
средством для возвращения келпу
разума. Только келп может укротить
это ужасное море.
Из дневников Хали Экель
Уорд Киль не просто замечал тишину - он ощущал ее всей своей кожей. В течение его долгой жизни обстоятельства, словно сговорившись, удерживали его наверху, да он и сам никогда не испытывал острого желания спуститься под воду.
"Признайся в этом, - говорил он сам себе. - Ты боялся всех этих россказней - депривационный шок, синдром давления".
А теперь, впервые в жизни, палуба не двигалась под его босыми ногами, до него не доносились голоса и прочие звуки, сопровождающие человеческую деятельность, не шипели органические стены, отираясь об органический потолок, - ни одного из тех вездесущих звуков, к которым островитяне привыкают с малолетства. Было так тихо, что у Киля заболели уши.
В комнате, где его оставила Карин Алэ "всего на минуточку, чтобы попривыкнуть", прямо перед ним высилась стена из плазмагласа, открывающая взору подводную ширь, богатую оттенками красного, синего и линялой зелени. Тонкие переходы незнакомых цветов приковали к себе внимание судьи на несколько минут полностью.
- Я буду поблизости, - пообещала Алэ. - Позовите, если понадоблюсь.
Моряне хорошо знали главную слабость пришельцев сверху. Мысль о толще воды над головой вызывала у некоторых гостей и мигрантов своеобразную панику. А одиночество, даже добровольное, островитяне переносили плохо, покуда не привыкали к нему... постепенно.
коматозном состоянии уже три года, и,
поскольку она несет в себе не только
человеческие гены, но и гены келпа,
есть надежда, что она сможет стать
средством для возвращения келпу
разума. Только келп может укротить
это ужасное море.
Из дневников Хали Экель
Уорд Киль не просто замечал тишину - он ощущал ее всей своей кожей. В течение его долгой жизни обстоятельства, словно сговорившись, удерживали его наверху, да он и сам никогда не испытывал острого желания спуститься под воду.
"Признайся в этом, - говорил он сам себе. - Ты боялся всех этих россказней - депривационный шок, синдром давления".
А теперь, впервые в жизни, палуба не двигалась под его босыми ногами, до него не доносились голоса и прочие звуки, сопровождающие человеческую деятельность, не шипели органические стены, отираясь об органический потолок, - ни одного из тех вездесущих звуков, к которым островитяне привыкают с малолетства. Было так тихо, что у Киля заболели уши.
В комнате, где его оставила Карин Алэ "всего на минуточку, чтобы попривыкнуть", прямо перед ним высилась стена из плазмагласа, открывающая взору подводную ширь, богатую оттенками красного, синего и линялой зелени. Тонкие переходы незнакомых цветов приковали к себе внимание судьи на несколько минут полностью.
- Я буду поблизости, - пообещала Алэ. - Позовите, если понадоблюсь.
Моряне хорошо знали главную слабость пришельцев сверху. Мысль о толще воды над головой вызывала у некоторых гостей и мигрантов своеобразную панику. А одиночество, даже добровольное, островитяне переносили плохо, покуда не привыкали к нему... постепенно.