JК
Эффект Лазаря (Пандора - 2) :: Херберт Фрэнк
Страница: 50 из 500Им будет выдана обычная компенсация. Субъект уничтожить, материалы исследования сохранить в соответствии с постановлением о жизненных формах, под-параграф В. Перерыв.
Киль поднялся и пошел мимо остальных заседателей, не удостоив их и взглядом. Протестующий голос несчастного морянина эхом звучал у него в мозгу.
У себя в кабинете судья откупорил фляжечку бормотухи и налил порцию. Проглотив спиртное, он вздрогнул и задержал дыхание, когда теплая прозрачная жидкость устремилась в кровоток. Киль сидел в своем специальном кресле, закрыв глаза и опустив длинный узкий подбородок на каркас, поддерживающий вес его огромной головы.
Он никогда не мог вынести смертный приговор, как сегодня, без того, чтобы не вспомнить, как сам младенцем предстал перед Комитетом по жизненным формам. Люди говорили, что он не может помнить этой сцены, но он помнил - и не фрагментарно, а целиком. Его память возвращалась во чрево, в спокойствие рождения в убогой родильной палате и к радостному пробуждению у материнской груди. И заседание комитета он помнил. Всех волновали размер его головы и длина тонкой шеи. Сможет ли суппорт компенсировать этот вес? Он и речь понимал. Слова всплыли из каких-то генетических колодцев, и хотя Киль не мог говорить, пока развитие речевого аппарата по мере роста не открыло путь заложенному в нем от рождения, он знал смысл этих слов.
- Этот ребенок уникален, - произнес тогдашний верховный судья, углубившись в медицинское заключение.
Киль поднялся и пошел мимо остальных заседателей, не удостоив их и взглядом. Протестующий голос несчастного морянина эхом звучал у него в мозгу.
У себя в кабинете судья откупорил фляжечку бормотухи и налил порцию. Проглотив спиртное, он вздрогнул и задержал дыхание, когда теплая прозрачная жидкость устремилась в кровоток. Киль сидел в своем специальном кресле, закрыв глаза и опустив длинный узкий подбородок на каркас, поддерживающий вес его огромной головы.
Он никогда не мог вынести смертный приговор, как сегодня, без того, чтобы не вспомнить, как сам младенцем предстал перед Комитетом по жизненным формам. Люди говорили, что он не может помнить этой сцены, но он помнил - и не фрагментарно, а целиком. Его память возвращалась во чрево, в спокойствие рождения в убогой родильной палате и к радостному пробуждению у материнской груди. И заседание комитета он помнил. Всех волновали размер его головы и длина тонкой шеи. Сможет ли суппорт компенсировать этот вес? Он и речь понимал. Слова всплыли из каких-то генетических колодцев, и хотя Киль не мог говорить, пока развитие речевого аппарата по мере роста не открыло путь заложенному в нем от рождения, он знал смысл этих слов.
- Этот ребенок уникален, - произнес тогдашний верховный судья, углубившись в медицинское заключение.