Канун Дня Всех Святых   ::   Уильямс Чарльз

Эвелин упрямо молчала. В зале повисла пауза. Кукла-недомерок сделала шаг вперед. Под взглядом Клерка она снова начала расти. Дрожь сопровождала изменение формы, ей то и дело приходилось поправлять руками шею и голову. На гладкой, мертвой коже больше не оставалось рыхлых областей, зато появились пятна пепельного цвета. Их становились все больше, и наконец они покрыли все тело полностью, обвисли складками и окутали его неким подобием убогого платья. Теперь перед Клерком стояла невысокая, довольно плотная дама средних лет, неказистая, одно плечо чуть выше другого, одна нога немного приволакивается, но в остальном обычная женщина. Глаза гомункула прояснились, кажется, кукла обрела возможность видеть и слышать.

Клерк поднял палец, и она остановилась. Ни на минуту не прекращая бормотать, он медленно опустился на колено. Положив руки на бедра женщины, он с силой огладил ее, потом наклонился и очень осторожно поцеловал в губы. Теперь темница была запечатана. Духи вошли в нее по собственной воле — им не выбраться. Он полагал, что неплохо поработал. Плоть, даже такая нечистая, магическая плоть имеет огромную власть над человеческими душами, особенно если они еще не успели свыкнуться со своей подлинной личностью, проявленной смертью. Чужие в новом мире, они быстро забывают о своих телах, но это — их прошлое, причем такое, которое не просто забыть.