JК
Канун Дня Всех Святых :: Уильямс Чарльз
Страница: 24 из 311Однако ничего не произошло; никто не появился; даже легчайший шелест не потревожил ночи, просто на миг ей показалось, что кто-то должен прийти — нет, даже не так. Такое мимолетное ощущение возникает, когда прислушаешься — не пошел ли дождь. Лестер вдруг стала странной сама себе, слова и интонации звучали незнакомо. В чужой стране говорила она на чужом языке, она говорила и не знала значения сказанного. Гортань, губы следовали привычными путями, но значения привычных слов оказывались совершенно иными. Она не понимала, чем пользуется.
«Я ничего не делала… О боже мой!» — так они говорили, и звуки преобразовывались в слова могучего и точного доисторического языка. Губы шевелились, произнося слова Адама, и Сета, и Ноя, только смутно осознавая их значение. Она снова в отчаянии воскликнула: «Ричард!» — и узнала слово. Только это слово и было общим для нее и для Города. Пока она говорила, она почти видела его лицо, видела, как он произносит что-то, и думала, что понимает смысл сказанного, потому что само его лицо было частью этого смысла, как бывало всегда, и она жила в этом смысле — любила, желала, корила его. Что-то понятное и огромное мелькнуло и исчезло. Она помолчала, потом повернулась и сказала, куда ласковее, чем раньше:
— Эвелин, давай-ка сделаем что-нибудь.
— Но я ничего не делала, — снова зарыдала Эвелин.
Точный смысл сказанного звенел вокруг, и Лестер ответила именно ему.
— Знаю, — сказала она, — я и сама делала не слишком много.
«Я ничего не делала… О боже мой!» — так они говорили, и звуки преобразовывались в слова могучего и точного доисторического языка. Губы шевелились, произнося слова Адама, и Сета, и Ноя, только смутно осознавая их значение. Она снова в отчаянии воскликнула: «Ричард!» — и узнала слово. Только это слово и было общим для нее и для Города. Пока она говорила, она почти видела его лицо, видела, как он произносит что-то, и думала, что понимает смысл сказанного, потому что само его лицо было частью этого смысла, как бывало всегда, и она жила в этом смысле — любила, желала, корила его. Что-то понятное и огромное мелькнуло и исчезло. Она помолчала, потом повернулась и сказала, куда ласковее, чем раньше:
— Эвелин, давай-ка сделаем что-нибудь.
— Но я ничего не делала, — снова зарыдала Эвелин.
Точный смысл сказанного звенел вокруг, и Лестер ответила именно ему.
— Знаю, — сказала она, — я и сама делала не слишком много.