Канун Дня Всех Святых   ::   Уильямс Чарльз

Правда, для проверки кандидатов в новые члены сохранялся кровавый ритуал, но это была скорее дань традиции, чем необходимость. Толпу суровые чародеи презирали и жалели одновременно. Он тоже учился укрывать, кормить и утешать, в то же время прекрасно понимая, что отделен от них прочнейшей стеной. Он наблюдал, как человек умирает от голода, но поступал так не от жестокости, просто это входило в курс обучения. Он не был похотливым, всего раз за всю жизнь он спал с женщиной, да и то по велению рассудка. Его не удерживали от разговоров с благочестивыми равви и милосердными священниками; выбери он их путь, никто не помешал бы ему, просто он стал бы непригоден для великой работы. Он оправдал надежды, не сделав такого выбора; он предпочел собственный путь.

Поначалу он не сильно отличался от обычных людей, но со временем приходили все новые возможности. Постепенно в его сознании очерчивались контуры славы большей, чем у признанного поэта, и власти большей, чем у любого короля. Да, славы и власти он желал не меньше, чем они. Но его магическое мастерство простиралось туда, куда им и не снилось, и это было его удачей.

Сознание своей силы впервые пришло к нему, когда он как-то раз ассистировал при свершении магического действа. Стоило мертвому телу подняться и заговорить, как он почувствовал власть над другой половиной мира. Однажды, как он узнал из предания, уже предпринималась попытка обрести подобную власть — и провалилась. Тот чародей тоже был евреем, потомком дома Давидова.