Клинок Тишалла   ::   Стовер Мэтью Вудринг

Сухие спазмы сотрясают мне кишки, и это хорошо.

Хорошо, что мне не приходится говорить.

Я с трудом размыкаю веки. Лужа блевотины расползается, накрывая мою ладонь. Я не шевелюсь. По сравнению с моими руками лужа кристально чиста.

Заставляю себя оглядеть черную корку на клинке Косалла. Засохшая кровь. Ее кровь. Распадающееся надвое тело. Вонзенный в лицо меч. Короткий звон, когда жизнь ее утекает сквозь меч…

Утекает в меч.

Я выдержу. Перетерплю. Я лучше буду смотреть на засохшие остатки ее живой крови, чем думать о том, что эти бездушные сраные педофилы творят с Верой.

Но сердце предательски отвергает мою волю. Я слышу ее крик. Я чувствую вкус ее слез. Вера…

Господи, Вера….

хрусть

Правую руку пронизывает боль. Я тупо смотрю на сжатый кулак – по костяшкам стекает тонкая струйка крови – и только тогда соображаю, что врезал по каменному полу под собой.

Такую боль я могу выдержать.

Такая боль мне по душе.

Повторим.

хрусть

Мозоли на костяшках сошли много лет назад, но кости не потеряли плотности: не ломаются. Только расходится смятая плоть, обнажая пронизанный алыми прожилками сустав, будто белые на красном игральные кости.

– Что с ним? – спрашивает т’Пассе. – Зачем это он?

хрусть

– Хэри, прекрати, – шепчет с пола Крис.

Я оборачиваюсь, чтобы глянуть ему в глаза. Они полыхают состраданием. Столько сострадания, что для милости не остается места. Он не избавит меня от боли.