JК
Клинок Тишалла :: Стовер Мэтью Вудринг
Страница: 918 из 1073 – Мне остается сказать одно лишь слово – короткое, холодное, решительное: – Райте!
Он хлопает в ладоши, будто отряхая пыль в сторону эльфийки. На песок оседают черные маслянистые брызги. Кайрендал пытается заговорить, но может только булькать сдавленно и утробно. Какой-то миг она взирает на меня в полнейшем недоумении, потом разражается хриплым, пронзительным кашлем. Грудь ее вздымается, и эльфийку рвет кровью под ноги огру, который держит ее на весу.
– Урродззы! – ревет великан так, будто сердце его рвется на части. – Ублюддки – что вы здделали зз Кайрой?!
Он падает на колени и баюкает умирающую, словно младенца.
Наши ребята вскакивают со скамей. На арене Райте вполголоса раздает монахам последние распоряжения. Бойцы расходятся под прикрытие ограды, проверяя оружие.
– Ты когда-нибудь, – бросает мне через плечо бывший посол, – что-нибудь делал, что не кончалось насильственной смертью?
– А как же, – отвечаю я. – Много всякого. Но уже не помню, что.
Мерзкая будет свалка, точно скажу. Наверное, я знал, что этим кончится. Надеялся на это.
Может, я и вправду такое чудовище, как говорят.
Но в Зале суда разгорается новый свет – бледней и ровней, чем пламя фонарей на стенах и алые отблески костров за окнами: пронзительный и мягкий лунный свет, изгоняющий всякие тени. Он нарастает, становится сильней, и, когда лучи его касаются каждого из нас, в зале наступает тишина, и все взгляды обращаются к источнику сияния.
Оно исходит от Делианна.
Он хлопает в ладоши, будто отряхая пыль в сторону эльфийки. На песок оседают черные маслянистые брызги. Кайрендал пытается заговорить, но может только булькать сдавленно и утробно. Какой-то миг она взирает на меня в полнейшем недоумении, потом разражается хриплым, пронзительным кашлем. Грудь ее вздымается, и эльфийку рвет кровью под ноги огру, который держит ее на весу.
– Урродззы! – ревет великан так, будто сердце его рвется на части. – Ублюддки – что вы здделали зз Кайрой?!
Он падает на колени и баюкает умирающую, словно младенца.
Наши ребята вскакивают со скамей. На арене Райте вполголоса раздает монахам последние распоряжения. Бойцы расходятся под прикрытие ограды, проверяя оружие.
– Ты когда-нибудь, – бросает мне через плечо бывший посол, – что-нибудь делал, что не кончалось насильственной смертью?
– А как же, – отвечаю я. – Много всякого. Но уже не помню, что.
Мерзкая будет свалка, точно скажу. Наверное, я знал, что этим кончится. Надеялся на это.
Может, я и вправду такое чудовище, как говорят.
Но в Зале суда разгорается новый свет – бледней и ровней, чем пламя фонарей на стенах и алые отблески костров за окнами: пронзительный и мягкий лунный свет, изгоняющий всякие тени. Он нарастает, становится сильней, и, когда лучи его касаются каждого из нас, в зале наступает тишина, и все взгляды обращаются к источнику сияния.
Оно исходит от Делианна.