JК
Клинок Тишалла :: Стовер Мэтью Вудринг
Страница: 934 из 1073Видела она деревья и цветы, кошек и мышек, змей, и жаб, и рыб…
И последним увидала она мужчину.
Он сидел на камне, облокотившись на колени, и смотрел на нее.
Она знала его до последней клеточки.
Поседевшие на висках блестящие черные волосы и подернутая инеем бородка – пальцы ее знали их на ощупь. Темный блеск в глазах, косой шрам на дважды сломанной переносице – губы ее помнили этот изгиб. Эти грубые, смертоносные руки тискали когда-то ее грудь, гладили жаркие бедра.
На нем была свободная куртка из черной кожи, посеревшая и потертая; белесые пятна впитавшегося пота виднелись под мышками. Черные мягкие штанины были сплошь порваны, порезаны, зашиты наспех. Грубые бурые нитки проступали на коже, словно свернувшаяся кровь.
Сердце богини запело, и она устремилась к нему.
Неспешно и уверенно рука сидящего на камне скользнула под куртку, чтобы извлечь на свет длинный острый нож.
– Довольно, – промолвил он.
Она застыла в недоумении, и там, где у живого человека располагается сердце, заискрила горькая обида.
– Хэри …
– Хэри мертв. – Острие ножа уставилось ей в глаз. – Как и ты. Так что давай без слюнявых счастливых встреч.
– Хэри, я не понимаю… почему ты не дашь мне коснуться тебя.
Он указал ножом на парящую в небесах птицу:
– Потому что имею представление, что может случиться при этом.
– Я хочу лишь поделиться с тобой. Слиться с тобой.
– Нет.
– Здесь мы можем быть едины. Одна плоть. Любить друг друга…
– Нет.
И последним увидала она мужчину.
Он сидел на камне, облокотившись на колени, и смотрел на нее.
Она знала его до последней клеточки.
Поседевшие на висках блестящие черные волосы и подернутая инеем бородка – пальцы ее знали их на ощупь. Темный блеск в глазах, косой шрам на дважды сломанной переносице – губы ее помнили этот изгиб. Эти грубые, смертоносные руки тискали когда-то ее грудь, гладили жаркие бедра.
На нем была свободная куртка из черной кожи, посеревшая и потертая; белесые пятна впитавшегося пота виднелись под мышками. Черные мягкие штанины были сплошь порваны, порезаны, зашиты наспех. Грубые бурые нитки проступали на коже, словно свернувшаяся кровь.
Сердце богини запело, и она устремилась к нему.
Неспешно и уверенно рука сидящего на камне скользнула под куртку, чтобы извлечь на свет длинный острый нож.
– Довольно, – промолвил он.
Она застыла в недоумении, и там, где у живого человека располагается сердце, заискрила горькая обида.
– Хэри …
– Хэри мертв. – Острие ножа уставилось ей в глаз. – Как и ты. Так что давай без слюнявых счастливых встреч.
– Хэри, я не понимаю… почему ты не дашь мне коснуться тебя.
Он указал ножом на парящую в небесах птицу:
– Потому что имею представление, что может случиться при этом.
– Я хочу лишь поделиться с тобой. Слиться с тобой.
– Нет.
– Здесь мы можем быть едины. Одна плоть. Любить друг друга…
– Нет.