JК
Книга духов :: Риз Джеймс
Страница: 148 из 613Это мне стало совершенно ясно, когда глаза у нее вспыхнули, бледные губы раздвинулись в улыбке, и она воскликнула:
– Куры не умеют говорить. Они только кудахчут. Глупышка Геркулина!
Тут она зашлась в истерическом хохоте. Для одного утра это было уже чересчур.
– Я хотела сказать… – начала я, желая не столько объясниться, сколько ее урезонить. – Я хотела сказать, как только что видела…
Раздался страшный грохот. Я умолкла. Это Мама Венера, затаившись где-то поблизости, намеренно швырнула на пол восточную вазу. (Я позже увидела этот пазл из осколков фарфора – красных, золотых, зеленых.) Понятно, для Розали куры были просто курами – и ничем иным.
Получив заслуженный щелчок, я прикусила язык. Розали, по своей привычке, принялась что-то мурлыкать. Отнюдь не мелодично – скорее это походило на механическое постукивание. А вскоре послышалось уже знакомое мне тяжелое шарканье.
В комнату заявилась Мама Венера. В правой руке она держала чашку из дельфтского фаянса, где горкой лежали голубоватые яйца. Левой рукой она прижимала к груди – о блаженство! – перемену одежды.
– Доброго утра! – Вуаль уставилась на меня в упор; долго я не выдержала и отвела взгляд.
– Доброе утро, – извиняющимся тоном отозвалась я, давая им понять, что в присутствии Розали буду взвешивать свои слова.
– Куры, – проговорила Мама Венера, – снесли это за ночь. Для тебя.
Жестом она велела мне сесть. Я повиновалась, и она поставила передо мной чашку.
– Куры не умеют говорить. Они только кудахчут. Глупышка Геркулина!
Тут она зашлась в истерическом хохоте. Для одного утра это было уже чересчур.
– Я хотела сказать… – начала я, желая не столько объясниться, сколько ее урезонить. – Я хотела сказать, как только что видела…
Раздался страшный грохот. Я умолкла. Это Мама Венера, затаившись где-то поблизости, намеренно швырнула на пол восточную вазу. (Я позже увидела этот пазл из осколков фарфора – красных, золотых, зеленых.) Понятно, для Розали куры были просто курами – и ничем иным.
Получив заслуженный щелчок, я прикусила язык. Розали, по своей привычке, принялась что-то мурлыкать. Отнюдь не мелодично – скорее это походило на механическое постукивание. А вскоре послышалось уже знакомое мне тяжелое шарканье.
В комнату заявилась Мама Венера. В правой руке она держала чашку из дельфтского фаянса, где горкой лежали голубоватые яйца. Левой рукой она прижимала к груди – о блаженство! – перемену одежды.
– Доброго утра! – Вуаль уставилась на меня в упор; долго я не выдержала и отвела взгляд.
– Доброе утро, – извиняющимся тоном отозвалась я, давая им понять, что в присутствии Розали буду взвешивать свои слова.
– Куры, – проговорила Мама Венера, – снесли это за ночь. Для тебя.
Жестом она велела мне сесть. Я повиновалась, и она поставила передо мной чашку.