Коллекция профессора Стаха   ::   Самбук Ростислав Феодосьевич

Лёха посмотрел подозрительно: не издеваются ли над ним?

— Итак, — уточнил Козюренко, — вы утверждаете, что последнее время, по крайней мере перед арестом, не курили папирос «Любительские».

— Нет.

— А среди ваших знакомых были такие, что курили «Любительские»?

Какая-то искорка мелькнула в глазах Балабана: вспомнил Семена и узкую красноватую пачку у него в руках. Но ответил твёрдо:

— Не припоминаю.

— Подумайте.

Балабан на мгновение задумался и снова покачал головой:

— Нет, не знаю.

— Нехорошо, Балабан, получается, — наклонился к нему через стол Козюренко. — Вы утверждаете, что во время кражи на квартире Недбайло разбили вазу, и что в этой квартире были один. Как же вы можете объяснить тот факт, что на тумбочке, где стояла ваза, найден потушенный о неё окурок папиросы «Любительская»?

Балабан пожал плечами.

— А может, кто-нибудь приходил после меня? Я двери не запер…

— Зашёл, посидел, спокойно покурил, ничего не взял и ушёл себе… Не делайте из нас дурачков, Балабан!

— Зачем бы я это делал… Такие большие начальники.

— Не паясничайте! — сурово перебил его Козюренко. — Экспертизой установлено, что папиросу «Любительская» в обокраденной квартире курили не вы. Курил человек с совсем другой группой крови. И вы знаете этого человека.

Балабан прижал руки к сердцу.

— Я был один, — произнёс как можно убедительнее. Подумал, что какая-то там группа крови — это ещё не доказательство.