JК
Красное колесо. Узел III Март Семнадцатого - 2 :: Солженицын Александр Исаевич
Страница: 1133 из 1505Теперь часа на полтора были закованы их лица, чувства и речь, всё уходило вглубь.
И сухонькая семидесятилетняя старушка, сохранившая и стройность узкой маленькой фигуры и обворожительную улыбку, обходила строй встречающих, и сын следовал за нею невозмутимо, со светлыми глазами, так что никто не мог проникнуть в трагическое их состояние.
И потом в автомобилях. И потом за завтраком. И при посторонних говорить и улыбаться так, как надо. А в голове – смятенная буря: так что же? так что же теперь?!…
Страшны для нас даже не столько происшедшие события, а – на сколько мы в них виноваты: самые мучительные терзания – от своей вины, а не от беды. Теперь Мам а открыла Николаю его вину.
Так – что же теперь?? Боже! Снова разверзлась перед Николаем своя растерзанная, и всё ещё не находимая, но очевидно содеянная ошибка: он – мог бы? он – мог бы остаться русским царём? Он – сам неосторожным поспешным движением сбросил с себя корону?…
Но – как?… Но что же он должен был делать во Пскове?…
Это – разрывало.
Только после завтрака остались с матерью наедине – и снова в эту боль. И хуже – в долженствование!
Со своей постоянной напряжённой силой убеждения настаивала теперь Мам а , что терзаться – это мало, но он – должен , он – должен предпринять в исправление! Он – должен вернуть корону себе или Алексею!
О, размозжающий безжалостный долг!… Но – как это возможно?… Но ведь это теперь никак не возможно!…
Невозможно себе – значит Алексею.
И сухонькая семидесятилетняя старушка, сохранившая и стройность узкой маленькой фигуры и обворожительную улыбку, обходила строй встречающих, и сын следовал за нею невозмутимо, со светлыми глазами, так что никто не мог проникнуть в трагическое их состояние.
И потом в автомобилях. И потом за завтраком. И при посторонних говорить и улыбаться так, как надо. А в голове – смятенная буря: так что же? так что же теперь?!…
Страшны для нас даже не столько происшедшие события, а – на сколько мы в них виноваты: самые мучительные терзания – от своей вины, а не от беды. Теперь Мам а открыла Николаю его вину.
Так – что же теперь?? Боже! Снова разверзлась перед Николаем своя растерзанная, и всё ещё не находимая, но очевидно содеянная ошибка: он – мог бы? он – мог бы остаться русским царём? Он – сам неосторожным поспешным движением сбросил с себя корону?…
Но – как?… Но что же он должен был делать во Пскове?…
Это – разрывало.
Только после завтрака остались с матерью наедине – и снова в эту боль. И хуже – в долженствование!
Со своей постоянной напряжённой силой убеждения настаивала теперь Мам а , что терзаться – это мало, но он – должен , он – должен предпринять в исправление! Он – должен вернуть корону себе или Алексею!
О, размозжающий безжалостный долг!… Но – как это возможно?… Но ведь это теперь никак не возможно!…
Невозможно себе – значит Алексею.