Красное колесо. Узел III Март Семнадцатого - 2   ::   Солженицын Александр Исаевич

«Ибо утверди вселенную, яже не подвижится…» Не подвижется и от ваших бунтов.

Но дыханье затаила на сугубой ектенье: да хоть теперь-то! Нет, пропустили Государя опять, вместо него опять – благоверное правительство.

Ну, знать не нашему уму… А вся служба – та же, неизменная. Куды нам деться? Сами втихую молиться будем.

А – Егорию каково? за него помолиться.

… А Вера думала: да по-настоящему нет противоречия между тем, что в городе и что в храме: ищут братства и там и здесь, только разная форма выражения, разный уровень понимания и разный успех. Здесь – уже достигнуто, а там – ещё долгий путаный путь.

Умягчала, умягчала несравненная вечерняя молитва: «Сподоби, Господи, в вечер сей без греха сохранится нам…»

Слышала «Господи, помилуй» – чуть подпевала свозь губы – два самых ёмких молитвенных слова, что только не помещается в них. Вступало: «о всякой душе христианской, скорбящей же и озлобленней», – молилась тут за брата Георгия, да не только тут, а во всякой молитве, и утром и вечером, – и за угрожаемую жизнь его и за смятенную его душу.

Но и, с отчаянием же, – о себе. И – о нём . Чтобы решилось это мучительство как-то же, чтобы решилось, как укажет Господь, и если можно, то откроет путь, а если нельзя, то завалит зримо.

«Господи! пред Тобою все желанья мои, и воздыхание мое не сокрыто от Тебя.»

И если нельзя – то отринь до конца, что нельзя, а если можно, то вразуми – что можно.

Между тем померкли лампы, вечерня переходила в утреню.