Красное колесо. Узел III Март Семнадцатого - 2   ::   Солженицын Александр Исаевич

И справедливо, что и сейчас он призван разъяснить разбуженному народному сфинксу истинный светлый смысл происходящего движения.

Да и перед военными он мог распрямиться ещё молодцом, вспоминая, как и сам, после университета, 40 лет назад, воевал в Сербии волонтёром против турок.

А нанести визит в гельсингфорсский магистрат, а произнести историческую речь перед финским сеймом – и никто не мог лучше него. И всё это надо успеть за короткую поездку.

Уже рассвело, когда, в шубе и шапке, углубясь в угол купе, стал Родичев дремать.

А уже – знали по линии о поезде депутатов. И с какой-то утренней станции на всех остановках их стали встречать, иногда с музыкой, – и приветствовали как вестников свободы. Выходили с ответами, а спутники Скобелева раздавали толпе возбуждающие петроградские листовки, которых изрядные кипы, оказывается, с собою везли. Получалось – как бы от лица министра. А не было власти запретить.

Так – долго тащились, и уже было изрядно за полдень, когда, за одну остановку до Гельсингфорса, вошла в вагон делегация из финской столицы – ни одного офицера, а несколько звероватых матросов и солдат. И верзила-матрос на беспокойство Скобелева о контрреволюционности части офицерства сказал:

– А которых надо арестовать – так мы уже арестовали.

– Да как же вы могли решиться? – изумился Родичев.

Матрос посмотрел отъявленно-разбойно:

– Успокойтесь, господин депутат. Вам ещё сегодня много придётся волноваться.

Ничего не объяснил, но предсказание его быстро сбылось.