Красное колесо. Узел III Март Семнадцатого - 2   ::   Солженицын Александр Исаевич

Обращалась без признака странности или неловкости, что две недели назад она проехала бы в автомобиле мимо этого прохожего мещанина, взгляда бы не бросила на его заурядную физиономию с примитивными усами, – а теперь говорила с уважением и убеждённостью, что это – из первых вельмож нового государства, от которого всё зависит.

Она смела только просить и просить. Прежде всего просила – не верить всему дурному, что о ней пишут и говорят. Она – живёт своим трудом; это неправда, что вела спекуляцию, в банке у неё всего 900 тысяч рублей, и это можно проверить. И бумага при ней, вот, подписанная Керенским: что она совершенно свободна и никакому аресту не подлежит.

А теперь просила она: помочь ей водвориться в собственный дом. Там – несметная толпа, и он разграбляется.

Шляпников умел довольно непроницаемо выглядеть, как и сидел в Исполкоме против соглашателей. Но отвечать этой женщине было трудно. Даже хотелось сказать ей что-нибудь утешительное, – а что же он мог? Не могли же большевики теперь отдать дом, – а куда самим? Да где такой хороший дом найдёшь?

А она готова была расплакаться, еле удерживалась.

Он вежливо ей отвечал, что конечно постарается помочь. Но дело это трудное, не от него зависит. Дело в том (тут, на месте, придумал план): дело в том, что там стоит ещё команда броневиков, а ей перейти некуда.

Но Кшесинская это предусмотрела и обошла его! Оказывается, она уже побывала в штабе Военного округа и в Военной комиссии, и всё уладила, там нисколько не возражают против ухода броневиков. Везде отвечали ей, что дом захватили большевики, а не военная власть.

Шляпников вдруг почувствовал, что краснеет: ведь так оно и есть, и что скажешь?

Нет-нет, настаивал он, – броневики, а не большевики.