Конец авантюристки   ::   Рокотов Сергей

Но при этом на Муромцева он бросил довольно неодобрительный, укоризненный взгляд. Не нравился ему этот странный господин, ну никак не нравился. Подобные типусы были вне его понимания.

Стук из кладовки же тем временем становился все сильнее.

— Прошу, господа, — улыбался Генрих, провожая гостей и не обращая ни малейшего внимания на эти звуки. Жерех же подозрительно взглянул на Костю.

— Прошу, прошу, — уже начинал подталкивать гостей к выходу Генрих, и, наконец, за ними захлопнулась дверь.

… — Что вы стучите, черт побери? — подошел к двери Генрих. — Приходили по вашу душу, глупая вы женщина. Вас хотят арестовать, понимаете вы это, наконец? Я вас не выдал из любви к бедной Барбаре, а вы стучите и стучите. И кричите ещё что-то, хорошо, что они не смогли ничего разобрать, ещё слава Богу, что вы кричали не на родном языке…

— Теперь-то они ушли?

— Теперь ушли.

— Так выпускайте же меня отсюда!

— Завтрак вам подадут туда, фрау. Выпускать же вас все равно, что выпускать джина из бутылки. Опасно, фрау Вера.

— Чего же вы боитесь в своем доме с охраной? Глупо, господин Шварценберг. Что, вы полагаете, у меня на теле спрятано оружие и я стану стрелять в вас? Мне необходимо выйти, сами понимаете.

Генрих немного подумал и открыл дверь.

Бледная, взъерошенная, со спутанными редкими волосами, Верещагина вышла из кладовки.

— Хорошо же вы принимаете мать своей жены, — покачала она головой. — Вряд ли она будет вам за это благодарна.