JК
Корабль смерти :: Мерфи Уоррен
Страница: 47 из 170 — Очень неблагодарен, и еще невнимателен, чторанит нежные души.
Под «нежной душой» он подразумевал, конечно, себя. А ранящая его невнимательность — это нежелание Римо постоянно ходить за покупками и стряпать. А еще Римо слишком громко дышал, когда по ТВ повторяли старые «мыльные оперы», и без особого восторга относился к поэтическим пристрастиям Чиуна, в частности, к «Оде в честь цветочного бутона, ракрывающегося навстречу утреннему солнцу», которая была написана в восемнадцатом веке до Рождества Христова и насчитывала сорок три тысячи страниц.
— Ты прав, — сказал Римо. — Я неблагодарный. Я не хочу больше слушать эту поэму. Она звучит гак, будто кто-то разбивает стеклянный кувшин внутри металлического барабана, хотя у тебя это называется поэзией. Видно, я и в самом деле неблагодарный, папочка.
Римо сказал это с обычной веселой иронией над не в меру чувствительным наставником; на лице его играла любовно-насмешливая улыбка, и Чиун счел возможным ограничиться не очень строгим выговором, который его белый ученик пропустил мимо ушей.
Именно тогда Чиун сказал, что скоро преподаст Римо самый важный урок: как заключать сделки. Римо должен помнить, что на Смита больше не работает.
— Я никогда не симпатизировал этому человеку, — сказал Чиун. — По-моему, он безумен. А теперь слушай меня внимательно, потому что будущее Синанджу зависит от таких вот решающих поворотов.
Под «нежной душой» он подразумевал, конечно, себя. А ранящая его невнимательность — это нежелание Римо постоянно ходить за покупками и стряпать. А еще Римо слишком громко дышал, когда по ТВ повторяли старые «мыльные оперы», и без особого восторга относился к поэтическим пристрастиям Чиуна, в частности, к «Оде в честь цветочного бутона, ракрывающегося навстречу утреннему солнцу», которая была написана в восемнадцатом веке до Рождества Христова и насчитывала сорок три тысячи страниц.
— Ты прав, — сказал Римо. — Я неблагодарный. Я не хочу больше слушать эту поэму. Она звучит гак, будто кто-то разбивает стеклянный кувшин внутри металлического барабана, хотя у тебя это называется поэзией. Видно, я и в самом деле неблагодарный, папочка.
Римо сказал это с обычной веселой иронией над не в меру чувствительным наставником; на лице его играла любовно-насмешливая улыбка, и Чиун счел возможным ограничиться не очень строгим выговором, который его белый ученик пропустил мимо ушей.
Именно тогда Чиун сказал, что скоро преподаст Римо самый важный урок: как заключать сделки. Римо должен помнить, что на Смита больше не работает.
— Я никогда не симпатизировал этому человеку, — сказал Чиун. — По-моему, он безумен. А теперь слушай меня внимательно, потому что будущее Синанджу зависит от таких вот решающих поворотов.