JК
Лысая голова и трезвый ум :: Костин Сергей
Страница: 4 из 443А то развела тут бюро знакомств. — Только учтите, капитан Угробов сегодня не в настроении.
— Если бы у меня была такая секретарша, я, вообще, в петлю бы полез.
Умная мужская фраза, словно пуля в висок женщины. Рот Лидочки распахивается, глаза на выкат, кровь в лицо. Не спасает даже макияж.
— Да вы….
Но я уже открываю дверь, засовываю в щель голову и спрашиваю пустоту:
— Разрешите?
— Да.
Теперь можно подтянуть оставшееся туловище, прикрыть дверь, чтобы не было слышно возмущенных криков из приемной, и обернуться. Руки по швам, коленки слегка подрагивают, подбородок задран к потолку, глаза ищут тело капитана.
— Лейтенант Пономарев для прохождения службы прибыл.
Хорошо сказал. Мама бы мной гордилась.
— Расслабься, лейтенант. Не на параде.
У капитана широкое и волевое лицо, все в шрамах от бандитских пуль, в царапинах, полученных в схватках с криминальными элементами. В левой руке тлеет сигарета «Прима». В правой — дымящийся ствол пистолета «Макаров», нацеленный точно в мой лоб.
— Давай личное дело.
Чеканным шагом, от которого подпрыгивает засохший кактус на подоконнике, подхожу к столу и, не сводя глаз с черной дырочки пистолета, протягиваю тощую папку.
— Садись.
Капитан прячет «Макаров» в кобуру под мышку, тушит сигарету в бумажном кулечке, предварительно плюнув туда, раскрывает папку и замирает. Только глаза бегают по скупым буквам моей небогатой и не слишком героической биографии.
— Если бы у меня была такая секретарша, я, вообще, в петлю бы полез.
Умная мужская фраза, словно пуля в висок женщины. Рот Лидочки распахивается, глаза на выкат, кровь в лицо. Не спасает даже макияж.
— Да вы….
Но я уже открываю дверь, засовываю в щель голову и спрашиваю пустоту:
— Разрешите?
— Да.
Теперь можно подтянуть оставшееся туловище, прикрыть дверь, чтобы не было слышно возмущенных криков из приемной, и обернуться. Руки по швам, коленки слегка подрагивают, подбородок задран к потолку, глаза ищут тело капитана.
— Лейтенант Пономарев для прохождения службы прибыл.
Хорошо сказал. Мама бы мной гордилась.
— Расслабься, лейтенант. Не на параде.
У капитана широкое и волевое лицо, все в шрамах от бандитских пуль, в царапинах, полученных в схватках с криминальными элементами. В левой руке тлеет сигарета «Прима». В правой — дымящийся ствол пистолета «Макаров», нацеленный точно в мой лоб.
— Давай личное дело.
Чеканным шагом, от которого подпрыгивает засохший кактус на подоконнике, подхожу к столу и, не сводя глаз с черной дырочки пистолета, протягиваю тощую папку.
— Садись.
Капитан прячет «Макаров» в кобуру под мышку, тушит сигарету в бумажном кулечке, предварительно плюнув туда, раскрывает папку и замирает. Только глаза бегают по скупым буквам моей небогатой и не слишком героической биографии.