JК
Магнолия :: Шатилов Валентин
Страница: 288 из 292А кретин Никифор еще смел вопить, что Любомудрому, дескать, следует остаться на Земле, что этот перелет совсем не безопасен! Враг. Конечно же он был замаскированным врагом. Правильно Любомудрый его ликвидировал.
А ему только надо разделаться с этой дурочкой. Осторожно и аккуратно.
Он шел за ней неторопливо – позади и чуть сбоку. Разглядывал ее отражение в витринах стендов и киосков. Прикидывал, где удобнее ее убить.
Убить, конечно, было нужно, но думать об этом было неприятно. Да, ценности она не представляла. Но, убив эту дурочку, одновременно убьешь и того беззаботного щенка, того сопливого пацана, которому с ней было весело и интересно. Когда-то. В свое время. Это время прошло, но беззаботный пацан все еще был жив. Он еидел в нем. Шевелился иногда своей теплой индивидуальностью. Фу! Ну и слово это «индивидуальность». А понятие – так еще гаже. Не нужна для Любомудрого никакая индивидуальность.
Вредна даже. Она сковывает движения, притупляет готовность к немедленному действию во славу Дела Любомудрого. Каждый раз, когда этот сопливый пацан шевелится в нем, в испытанном кровью железном бойце, – ему больно, неприятно, противно. Но убьешь его – и это будет навсегда. Личность потом уж не восстановишь. Робота можно восстановить. Починенный робот – все равно боевая единица.
А ему только надо разделаться с этой дурочкой. Осторожно и аккуратно.
Он шел за ней неторопливо – позади и чуть сбоку. Разглядывал ее отражение в витринах стендов и киосков. Прикидывал, где удобнее ее убить.
Убить, конечно, было нужно, но думать об этом было неприятно. Да, ценности она не представляла. Но, убив эту дурочку, одновременно убьешь и того беззаботного щенка, того сопливого пацана, которому с ней было весело и интересно. Когда-то. В свое время. Это время прошло, но беззаботный пацан все еще был жив. Он еидел в нем. Шевелился иногда своей теплой индивидуальностью. Фу! Ну и слово это «индивидуальность». А понятие – так еще гаже. Не нужна для Любомудрого никакая индивидуальность.
Вредна даже. Она сковывает движения, притупляет готовность к немедленному действию во славу Дела Любомудрого. Каждый раз, когда этот сопливый пацан шевелится в нем, в испытанном кровью железном бойце, – ему больно, неприятно, противно. Но убьешь его – и это будет навсегда. Личность потом уж не восстановишь. Робота можно восстановить. Починенный робот – все равно боевая единица.