Мальвиль   ::   Мерль Робер

Но разве мы, мужчины, да и я сам в том числе, не кичимся точно так же нашей мужской силой? Да еще надменно и тщеславно распускаем хвост, точно павлины. А может, по сути, это не так уж глупо. Ведь и в самом деле, за последние минуты я зауважал Кати куда больше, чем прежде. Я ведь и действительно считаю теперь, что это «женщина, и притом настоящая». Если бы не Тома и не злосчастная совесть, которая меня сейчас грызет, я отнюдь не прочь, чтобы мой дневной отдых почаще заканчивался так, как сегодня.

Кто сказал, что Кати не умна? Она впилась в мои глаза взглядом, где еще так недавно отражалось необузданное наслаждение: и то, которое испытывала она сама, и то, которое к вящей своей гордости дарила мне. Она читает все мои мысли, одну за другой. Кати видит, а может, и чувствует — не все ли равно, раз она об этом догадывается, — что, если прежде я ее недооценивал, теперь все изменилось, я ее ценю, и ценю очень высоко. Ее пьянит это сознание. Откинула голову назад, губы полуоткрыты, глаза сверкают. Она как вином упивается своей победой, смакуя ее глоток за глотком.

— А все же, Кати, придется обо всем рассказать Тома, — говорю я глухим голосом.

Для меня это как ушат холодной воды, а для нее — нисколько.

— Не волнуйся, — усмехнувшись, отвечает она. — Я все беру на себя. Это не твоя забота.

Я буквально ошеломлен ее бесстыдством.

— Послушай, Кати, он же будет возмущен, оскорблен...

Она покачала головой.

— Вовсе нет. И не думай даже. Он тебя слишком любит.

— Я его тоже, — ответил я и тут же устыдился: не очень-то подходящая минута для таких заявлений.