Мы одной крови - ты и я !   ::   Громова Ариадна

Барс со стоном облегчения кинулся мне в объятия, изо всех сил прижался ко мне полосатой щекой, потом откинул голову и крепко поцеловал меня в ухо. И все же он вел себя не так, как всегда. Когти в спину он не запускал, допустим, по моему приказу. Но он и не мурлыкал, и слюни не пускал от блаженства, как делал всегда в таких случаях. Вместо этого он принялся настойчиво и нежно мяукать мне в самое ухо. Собственно, это было не мяуканье, а какое-то тихое воркованье на низких нотах, вроде голубиного.

У котов вообще диапазон интонаций гораздо шире, чем это можно заметить при поверхностном наблюдении. Я имею в виду потенциальные возможности, потому что многие коты в общении с людьми ограничиваются двумя-тремя нотами. Но вот, например, "специальный мяв" Барса. Или ругань Мишки: он именно ругался иногда, это было ясно и по ситуации, и по тону, - но не по-кошачьи и не по-человечески, а примерно так, как болбочет рассерженный индюк. А крики мартовских котов? Они ведь очень разнообразны. Я, например, слышал в одном московском дворе потрясающий кошачий дуэт. Один кот глухо ворчал и бормотал, а другой отвечал ему тоненьким жалобным плачем. Время от времени первый кот басисто и злобно рявкал, а другой немедленно отвечал пронзительным перепуганным визгом. Голоса были вовсе даже не кошачьи. Казалось, что какой-то мужчина бормочет в пьяном сне, а ребенок плачет и тормошит его; пьянчуга иногда спросонья отвечает злобной руганью и угрозами, и несчастный ребенок взвизгивает от страха.