JК
На берегах тумана :: Чешко Федор
Страница: 230 из 957Уж тут, пожалуй, самый что ни на есть радушный мужик станет зыркать на непрошенных объедал, ровно столяр на древогрызов, прикидывая, скольким из них вздумается облюбовать его хижину.
Так-то оно так, но ведь от понимания озлобленности тех, кто тебя приютил, сносить эту самую озлобленность не становится легче. Тем более что не своей же волей приходится быть им в тягость.
А следом за вечерами наступали ночи, вылепленные из душной темноты, ломящейся от навязчивого многоголосого храпа, и муторная бессонница отдавала Лефа на растерзание тягостным, выпивающим душу мыслям.
...После того как бесстыжий охотник до незрелых девок предложил Устре накидку с жертвенным знаком, заимка стала разговаривать дымом. Дым этот видели все живущие в долине, но прочесть его не удалось никому. Заимка над Сырой Луговиной повторяла эту бессмыслицу (наверное, для Истовых), а потом над нею неторопливо всплыло дымное облачко, и было оно незамысловатым, одноцветным, скучным, словно обычная гарь. Но это, конечно же, была не обычная гарь, потому что заимка Устры тут же умолкла, и еще до солнечной смерти сам старший брат заявился к Фыну домогаться общинного суда над девкой, дерзнувшей нанести ущерб стаду Мглы. А когда община собралась, то Гуфа и заранее подговоренный ею Торк стали требовать Суда Высших. Устра пробовал спорить, однако Фын и старики Гуфиного гнева боялись куда сильнее, чем гнева Бездонной. Мгла-то порождения свои насылает не слишком часто и только летом, Гуфа же круглый год поблизости и пакостить умеет не хуже, чем изгонять всякую хворь.
Так-то оно так, но ведь от понимания озлобленности тех, кто тебя приютил, сносить эту самую озлобленность не становится легче. Тем более что не своей же волей приходится быть им в тягость.
А следом за вечерами наступали ночи, вылепленные из душной темноты, ломящейся от навязчивого многоголосого храпа, и муторная бессонница отдавала Лефа на растерзание тягостным, выпивающим душу мыслям.
...После того как бесстыжий охотник до незрелых девок предложил Устре накидку с жертвенным знаком, заимка стала разговаривать дымом. Дым этот видели все живущие в долине, но прочесть его не удалось никому. Заимка над Сырой Луговиной повторяла эту бессмыслицу (наверное, для Истовых), а потом над нею неторопливо всплыло дымное облачко, и было оно незамысловатым, одноцветным, скучным, словно обычная гарь. Но это, конечно же, была не обычная гарь, потому что заимка Устры тут же умолкла, и еще до солнечной смерти сам старший брат заявился к Фыну домогаться общинного суда над девкой, дерзнувшей нанести ущерб стаду Мглы. А когда община собралась, то Гуфа и заранее подговоренный ею Торк стали требовать Суда Высших. Устра пробовал спорить, однако Фын и старики Гуфиного гнева боялись куда сильнее, чем гнева Бездонной. Мгла-то порождения свои насылает не слишком часто и только летом, Гуфа же круглый год поблизости и пакостить умеет не хуже, чем изгонять всякую хворь.