Нет повести печальнее на свете...   ::   Шах Георгий Хосроевич

Хочешь знать мое мнение, так я не вижу ничего страшного, если б Ула и Ром погуляли втихомолку в свое удовольствие, а не доводили до публичного скандала. На кой ему понадобилась ваша математика? Нельзя же до такой степени растворяться в своем партнере!

– Обещаю, что никогда не стану заниматься вашей агрономией.

– А знаешь, – сказала Розалинда, – если б ты таким образом доказал мне серьезность своих намерений, я, может быть, и подумала бы…

– Ничего не понимаю, – вздохнул окончательно запутанный Тибор.

– Чего тут понимать! Ты привык крутить мозги дурочкам, но со мной такой номер не пройдет.

– Линда, – сказал Тибор, – мне ужасно хочется, чтобы ты оставила свой ехидный тон и говорила со мной по-человечески.

– Это зависит от тебя.

– Выпьем еще?

– Хочешь споить меня?

– Ну, не пей, я сам.

Он наполнил бокал и, вконец раздосадованный, одним махом выпил его до дна.

– Не расстраивайся, Тибор. Я ведь с самого начала поняла твою игру.

– Представь себе, я больше не играю, а начинаю всерьез в тебя влюбляться.

Вино ударило ему в голову, и сейчас он был предельно искренен.

Розалинда почувствовала перемену. Ее мужской ум спасовал перед женским сердцем, и она погладила его руку. Тибор принял жест милосердия за сигнал сдачи и схватил ее в объятия.

– Не надо, Тибор, – сказал агрянка, отталкивая сто, – опомнись, мы не должны повторять их ошибки.

Неожиданно дверь отворилась, и в комнату вошел Капулетти-старший.